Князь по крови - Арсений Евгеньевич Втюрин

— Князь Буривой в этом доме! — прозвучал за спиной Клеппа голос Гирка. — Это я точно знаю. Нас приводили к нему на разговор, и он долго расспрашивал обо всем. Очень умный и хитрый человек этот князь!

Сильные гулкие удары оборвали их разговор.

Они увидели, как на высоком крыльце разъярённый Флоси рубит огромной секирой неподатливые дверные доски. Широкое лезвие с хрустом вгрызалось в древесину, расщепляло и корёжило её. И только три железные полосы, стягивающие между собой доски, не давали двери развалиться на части. Но было уже ясно, что долго скрепы не продержатся.

— Эй! — крикнул Клепп стоящим возле крыльца воинам. — Прикройте Флоси щитами!

Он понимал, что если дверь рухнет, то на викинга набросятся ратники и проткнут его копьями и мечами.

Но ничего не произошло.

Секира разнесла в щепы остатки двери, и вооружённые люди ворвались в дом.

Он был пуст.

В полном недоумении воины высыпали обратно на крыльцо.

— Там никого нет! — на лице Флоси была явная растерянность.

— Ну, что я говорил? — хмыкнул Клепп и хлопнул по плечу Бейнира. — Здесь есть подземный ход! Ищите его!

Викинги начали разбирать широкие половицы и в дальнем углу дома под лежаком нашли потайной лаз в подвал, где в углублении обнаружили закрытый деревянным щитом ход, ведущий куда-то в сторону озера.

— Факелы! Принесите сюда факелы! — потребовал Клепп.

Вдвоём с Бейниром они спустились вниз и пошли под сводами выложенной камнями галереи подземного хода, освещая перед собой путь.

Сколько же сил и времени нужно было затратить землекопам на его строительство!

Высота свода галереи была никак не менее пяти, а ширина — трёх локтей. Даже человек очень высокого роста мог, не склоняя головы, идти по ней.

Неожиданно через сотню локтей шедший впереди великан резко остановился. Перед ним была стена из монолитного камня.

— Ну вот и всё, князь Буривой снова ускользнул от нас! — в голосе Клеппа слышались злость и восхищение.

— Не понимаю, откуда тут могла появиться эта глыба и как она перекрыла ход? — Бейнир факелом пытался подсветить контуры каменной плиты.

— Похоже, что она упала в проход сверху! Когда последние люди покидали галерею, они выбили поддерживающие плиту вот эти две деревянные подпоры. — Клепп пальцем ткнул в лежащие на каменном полу брёвна. — Снова поднять вверх её мы уже не сможем! Возвращаемся на площадь!

Стремительно развернувшись, великан направился к выходу из подземного хода. Бейнир едва поспевал за ним.

— Что будем делать дальше, Клепп?

— Оставим здесь Флоси с гарнизоном и два драккара. Пусть наши люди займутся пленными, погребением убитых, а также хорошенько осмотрят всю крепость. Может, найдут другие подземные ходы, ловушки, припасы, лодьи и лодки. А мы с тобой поплывём вверх по Вине. Лодьи князя Буривоя тяжёлые и медленные. Догоним их, устроим сражение!

— А если не сможем?

— Направимся к Холму! Князь Буривой вынужден будет высадиться там. Мы осадим Холм. Если он и Кагель не сдадутся, то сожжём крепость!

— Но ведь тогда придётся воевать с Новогородом и князем Гостомыслом?

— Что ж, будем воевать! — великан обернулся к Бейниру. — А вот кто победит — пускай решает Один!

В глазах Клеппа на обезображенном лице Бейнир увидел столько злости и решимости, что не стал больше задавать вопросов.

Глава 28

Сильное раскачивание лодьи на волнах пробудило ото сна князя Буривоя. Лёжа под небольшим навесом рядом с мачтой, он прислушивался к окружающим его звукам, пытаясь собрать воедино воспоминания о последних проведённых днях в крепости на острове.

Казалось, ничто тогда не предвещало беды.

Для него, прошедшего сотни битв, всё было обыденно. Многочисленный враг окружил крепость и уже готовился к осаде. Но делал он это довольно вяло, понимая, что мощные стены штурмовать придётся тяжело и долго. Да и обороняющиеся осознавали, что запасов пищи и воды в городе было предостаточно, а потому война с викингами начинала превращаться в воинскую забаву. Но не предусмотрел князь одного — предательства.

Не пришлые, а свои люди ночью открыли ворогу ворота крепости, которую все считали неприступной. Викинги бесшумно вошли в город. И тут уж спасения не было никому.

Он помнил, как предсмертные вопли ещё сонных горожан, детский плач и женские крики сотрясали воздух, перекрывая звон мечей и стоны раненых. Ещё хорошо, что Довбуш на всякий случай загодя показал спрятанные входы в подземные лабиринты крепости. Это помогло спасти бо́льшую часть княжой дружины и много местных жителей. Враги не рискнули преследовать горожан в темноте под землёй.

Разными путями люди выбирались на поверхность вдали от крепости и, кто на лодках, а кто на небольших лодьях, устремлялись прочь от смертельно опасного места в сторону многочисленных мелких островов, на которых, как им казалось, их никто искать не будет.

Князь Буривой навсегда запомнил, как в свете факелов двое дюжих ратников под руки вели его под сводами выложенного камнем подземного хода. Впереди шли Озар с Довбушем, указывая путь, и личный телохранитель князя Борута. Замыкали группу два десятка ратников охраны и несколько местных охотников с большими молотами в руках. Им надлежало выбить деревянные опоры из-под каменной глыбы, которая нависала сверху над подземным ходом на ближайшем повороте и должна была обрушиться вниз. Охотники отстали от основной процессии, и вскоре гулкие удары, за которыми последовал шум обвала земли, дали знать беглецам, что глыба перегородила проход.

Боевые лодьи ждали князя и его дружинников на дальнем конце острова, готовые по команде поднять паруса.

Князь уже второй раз спасался бегством. Такого с ним за всю долгую жизнь ещё никогда не было. Заскрипел такелаж, заполоскались на ветру паруса, и под негромкий гул голосов четыре большие лодьи вышли из скрытой от посторонних глаз лесистой бухты, стремительно направляясь в открытое море. С высокой палубы князь, закутанный в медвежью шкуру и сидящий на приземистом кресле, с грустью смотрел на удаляющиеся массивные стены крепости, понимая, что больше уже никогда их не увидит.

Под мерное и плавное покачивание на волнах Буривой снова начал погружаться в состояние сладостной дремоты, балансируя между сном и явью. Утомлённый думами мозг старика вновь вызвал из дальних глубин памяти воспоминания прошедших лет. Такие удивительно сладостные и вместе с тем тревожные.

— Ингунн! — как будто эхом отозвалось в ушах почти совсем забытое имя женщины, когда-то давно воскресившей молоденького княжича к жизни. Первой его женщины, думать о которой ему запретил князь Волемир — могущественный государь всей Биармии и Гардарики. Сам же