Дорогая Клара! - Кристина Вадимовна Эмих

Бабушка лежит, с каждым днем она все слабее. Я не перестаю надеяться, что она поправится, ведь она такая сильная. Бабушка отправляет меня гулять. Говорит, нечего мне возле нее сидеть целыми днями, а я боюсь оставить ее даже на полчаса. Скоро приедет мама и сменит меня.

Витя, дорогой мой Витя. Надеюсь, это самая долгая наша разлука. Ведь столько счастливых дней еще впереди, правда?

Твоя Клара

ДНЕВНИК КЛАРЫ

6 АВГУСТА 1941

Нет, я не хочу в это верить. Пришли ужасные вести! С началом войны Саратовское театральное училище прекратило существование.

Этого не может быть! Зачем тогда это всё? Жизнь моя кончилась, толком и не начавшись. Рухнули мечты.

Я не могу ждать, я и так слишком долго ждала! Кому нужна будет двадцатилетняя старуха? Театру нужна молодая кровь. Будь проклята война! Будь проклят Гитлер!

Прозябать мне теперь до конца своих дней. И никто не узнает о моем таланте. И никто не вспомнит, что была такая Клара Кноль.

ДНЕВНИК КЛАРЫ

9 АВГУСТА 1941

Не умею я долго грустить. Оптимизма мне не занимать! Я вот что подумала.

Если суждено мне блистать на сцене, это случится всенепременно! Годом раньше, годом позже – да разве в том беда? Закончится эта проклятая война, и все вернется на круги своя.

А пока мы с Витей поженимся. И будет у нас синеглазая дочка.

Отчего-то уверена я, что будет девочка. Умная и красивая. С Витиными глазами. У Вити такие хорошие глаза – глубокие, нежные. Ни у кого больше таких глаз нету.

А там уже и театры откроют! И будет ходить Витя с нашей дочуркой на мои спектакли. И будет девочка с ранних лет знать, что мама у нее – актриса. И гордиться!

А я буду искать со сцены их синие глаза. И все ради них. Ради них – я вся!

Виктор – Кларе

11 августа 1941

Дорогая Клара!

Что ты придумываешь? Мне лестно, что в тебе проснулась ревность, и все же. Ты пойми, что я ни об одной девушке, кроме тебя, и думать не могу. Сам факт того, что Вера девушка, мне безразличен. Все вокруг, кроме тебя, – просто люди, одушевленные существа.

Я всем сердцем надеюсь на скорую встречу.

Твой Виктор

ДНЕВНИК КЛАРЫ

15 АВГУСТА 1941

Я так люблю Витьку – никого, никогда так не полюблю, а его поцелуи, как я жду его поцелуев. Ничьи прикосновения не волнуют меня так, как Витины. Хочу ласк его. Смешная! Глупая, смешная девчонка.

Клара – Виктору

19 августа 1941

Витя, дорогой, любимый, с днем рождения тебя!

Мама приехала, значит, скоро я вернусь. Папа тоже хотел приехать, но дела не отпускают. Может, и хорошо, что он не видит бабушку такой. Он ведь привык, что она сильная и всегда в хорошем настроении. А теперь… Не знаю, как оставить ее. Но ведь надо ехать!

Правда, ехать пока не с кем. Через неделю в Энгельс собирается Шталь, видно, с ним и вернусь.

Жди меня, любимый Витя. Домой и сразу к тебе, в Саратов.

Приеду вперед письма.

Клара – Виктору

24 августа 1941

Любимый мой!

Сегодня должна была ехать домой, но состояние бабушки ухудшилось. Мама боится, что ей недолго осталось. Я прошу ее, чтобы она так не говорила. Бабушка не может от нас уйти, еще весной она сидела за общим столом и пела песни.

Придется задержаться. Мама поедет в Энгельс за новым врачом, буквально на пару дней, туда и обратно. Я чуть не заплакала, когда узнала, что остаюсь здесь. Сколько во мне эгоизма! Но я так хочу увидеть тебя, так соскучилась!

Ох, Витя, Витя…

Как же я жду нашей встречи.

Клара

ДНЕВНИК ВИКТОРА

25 АВГУСТА 1941

Успешно держал экзамены в университет. Занятия начнутся ближе к зиме. Так в этом году выходит – война!

ДНЕВНИК ВИКТОРА

27 АВГУСТА 1941

Снится мне сон.

Захожу в дверь высокую тяжелого дерева, пустые деревянные скамьи стоят рядами, из полукруглых окон льется мягкий свет. Поднимаю глаза. С высоты, должно быть, шести метров на меня смотрит лик Христа. В точности такой, как на иконе бабушки. Я замечаю движение его руки. Он перекрестил меня.

Откуда-то доносятся звуки фортепиано, сначала тихо, потом громче и громче. Вступает орган. Пустые скамьи заполнятся людьми в темных одеяниях.

“Сыграй нам, Витя”, – это голос бабушки. Но ее я не вижу.

Подхожу к роялю, на меня устремлены взгляды сидящих.

“Что сыграть?”

Отвечает не бабушка, а старуха, сидящая в первом ряду.

“Отче наш, сынок, Отче наш”.

Я сажусь и играю.

Сидящие покачиваются и запевают “Отче наш”.

Музыка затихает, пальцы мои перестают бегать по клавишам.

“А дальше что?”

“А дальше, сынок, за упокой”.

Затянули молитву, и стало мне так больно.

Я не запомнил слов. Только: “Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде раба Твоего…”

“Поплачь, сынок, поплачь. Легче станет”, – говорит все та же старуха. И я плачу.

Странный сон. Проснулся и пожалел, что в квартире Евдокима Петровича нет пианино, так мне хотелось повторить мелодию, пока она не выветрилась из памяти.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

28 АВГУСТА 1941

Бабушки не стало.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

29 АВГУСТА 1941

Услышал в трубке взволнованный мамин голос и сразу все понял. Она звонила с почты.

Приехал в тот же день.

Бабушка лежала в центре комнаты. Рядом соседка Прасковья Никитична бормотала молитву.

– Сердце. Сидела в своем любимом кресле и словно заснула.

– Прасковья Никитична, передохни, а. Этими молитвами меня в гроб сведешь, – сказал отец.

– Зоя велела прочесть, – с дотошной смиренностью произнесла соседка. – И иконку рядом положить.

– Да на кой шут ей там иконка сдалась?

– А вам она здесь на кой?

Отец плюнул и вышел из комнаты.

Бабушка лежала с ленточкой на голове.

– Венчик, – пояснила Прасковья Никитична. – Венец славы, за праведную жизнь.

И забормотала:

– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас.

Я попросил:

– Оставьте нас вдвоем.

Мама с отцом пошли к двери, Прасковья Никитична осталась сидеть.

Я уставился на нее.

– Ладно, ушла.

Она вышла, я сел за пианино. Заиграл “Молитву” Глинки на стихи Лермонтова.

      В минуту жизни трудную

      Теснится ль в сердце грусть,

      Одну молитву чудную

      Твержу я наизусть.

И тут я почувствовал, что бабушка присела рядом. И запела.

Бабушка, родная моя. Почему сейчас? Как я теперь без тебя?

ДНЕВНИК ВИКТОРА

30 АВГУСТА 1941

Сидя у бабушкиного гроба, я вдруг вспомнил сказку, которую она часто рассказывала мне в детстве. Сейчас эта сказка кажется мне странной. Не про Бабу-Ягу и не про Ивана-дурака, нет, она рассказывала про мальчика, который в детстве много болел и то и дело оказывался в безвыходном положении. Его всегда выручал Бог. Зная, что мальчику непременно протянут руку помощи, я всякий раз искренне переживал за него. Вдруг в этот раз удача от него отвернется? Сказка находила во мне горячий отклик, я просил рассказывать еще и еще, и бабушка придумывала на ходу. Мораль сказки оставалась неизменной: Бог любит добрых и упорных людей. Жизнь преподносит испытания, чтобы из них ты вышел мудрее, научился лучше разбираться