Караван - Абай Тынибеков

– Да, сын мой. Если они будут мерзнуть, то не смогут работать. Уже осень, становится холодно, – кивнув, ответил отец.

– А хаптагаи тоже утепляются. У них шерсть стала длиннее. А еще они могут пить соленую воду. Мы так не можем. Еще у них нет копыт, как у лошади, и поэтому они не могут тебеневать. Зимой их надо пасти после лошадей. Те могут копытами раскапывать снег. В эту пору нельзя подходить к самцам. Тот раб меня теперь к ним не подпускает, говорит, что нельзя. Они громко ревут и дерутся между собой. А еще у них изо рта идет пена, и они много бегают, иногда вытягивают шеи и касаются земли головой. Тот раб говорит, что это они метят свою территорию. Их стали держать на привязи. Вот, – сообщил мальчик.

– Ты так увлечен ими и так много уже знаешь о них. Почему тебе они по душе, даже больше, чем лошади? – улыбаясь, спросил отец.

– Лошадей, волов и овец много, а их мало. Они красивые и очень сильные. Их боятся все, даже люди. Только тот раб их не боится. Он ничего и никого не боится. Он похож на тебя, отец. И они, хаптагаи, тоже похожи на тебя, – желая выделить его особенность, мальчик с гордостью посмотрел ему в лицо.

– Надо же, впервые слышу, чтобы человека сравнивали с хаптагаем, – отец рассмеялся.

– Я тоже, – мальчик залился смехом.

Они долго смеялись, глядя друг на друга.

* * *

– Почему до сих пор нет гонца от великого шаньюя? Пора бы уже прибыть ему, – размышлял Тюйлюхой, расхаживая по юрте.

Туцу молча стоял у входа. Тюйлюхой повернулся к нему.

– Властитель, тот раб просит тебя принять его, – склонив голову, доложил начальник стражи.

– Вели привести его как всегда, – повелел Тюйлюхой.

– Будет исполнено, властитель, – Туцу поклонился и ушел.

– Что опять увидел его провидец? Я уже начинаю волноваться от каждой его такой просьбы о встрече, – прошептал Тюйлюхой.

Ближе к ночи Туцу доложил, что раб доставлен.

Тюйлюхой остался наедине с ним.

– У твоего провидца опять было видение? – сидя на своем месте у очага, он взглянул на раба.

– Ваньци, благодарю тебя за заботу, – имея в виду поставленную для них юрту, поклонился раб.

Тюйлюхой понял его и слегка прикрыл веки, принимая его благодарность.

– Твой правитель великий шаньюй не распустит войска, – словно угадав его мысли, начал раб. – Вновь на днях начнется война. Теперь войска пойдут на запад. Он двинет их на да юэчжей. У вас их называют юэчжи. Победа будет за вами. В поход пойдут воины на вороных, белых и серых конях. Рыжих там не будет. Ваньци, ты остаешься.

Тюйлюхой был искренне поражен услышанным от раба. У него не было ни малейшего сомнения в том, что так и будет. Он задумчиво перевел взгляд с раба на огонь. Он уже настолько верил ему, каждому его слову, что впервые подумал о том, что такие сведения не должен утаивать от великого шаньюя. От этой мысли ему стало не по себе. Он почувствовал, как где-то глубоко внутри всколыхнулась совесть. Взглянув на раба, он вдруг спросил его:

– Ты хотел бы служить мне?

– Я твой раб, ваньци, – удивленно ответил тот.

– Гуан Си, рабство это не служба. Рабство это обязанность. Служба это право. Так вот, ты хотел бы служить мне? Да или нет? Если нет, то кому хотел бы? – на этот раз твердо спросил Тюйлюхой.

Раб опустил глаза, о чем-то подумав, затем вновь посмотрел прямо в лицо Тюйлюхою. Тот ждал его ответа.

– Ваньци, прежде чем ответить, я могу спросить тебя? – произнес он.

– Да, спрашивай, – уверенно разрешил тот.

– Говоря о ком-то другом, ты имеешь в виду своего правителя? – спросил раб.

– Гуан Си, у каждого человека есть своя цель. Ты пришел в наши земли сам, но преследуя какие-то свои цели. Теперь я понимаю, что ты рассчитывал на своего провидца и знал о том, что рано или поздно, но о нем и о тебе узнают в этих землях и обязательно сообщат самому великому шаньюю. Может быть, ты хочешь служить только ему и быть рядом с ним. Если это так, то я не смею препятствовать тебе. Служить великому шаньюю честь для каждого из нас, – ответил Тюйлюхой.

– Но если я буду служить тебе, ваньци, и ты будешь обладать сведениями от провидца, то ты ведь со временем, как честный подданный своего правителя, будешь обязан докладывать ему о них. Как быть тебе, ведь ты будешь обязан сообщить ему и об источнике их получения? – вновь угадав ход его мыслей, спросил раб.

– Любой раб принадлежит только тому, кто его захватил. Так заведено. Мне было любопытно узнать о твоих намерениях. Я вижу, что ты достаточно правдив и, судя по твоим вопросам, весьма откровенен со мной. Я ответил тебе тем же. Скажу больше. Мне удобнее иметь тебя в качестве раба. Никто меня за это не укорит. То, что я предложил тебе, остается только лишь между нами с тобой. Можешь считать, что это мое особое доверие к тебе и желание дать тебе возможность перестать быть невольником. Случится ли такое с тобой при твоем нахождении у великого шаньюя, я не знаю, – ответил Тюйлюхой.

– Благодарю, ваньци, за доверие. Я все понял и готов служить тебе, но у меня есть одна просьба, – раб почтительно склонился.

– Говори, – разрешил Тюйлюхой.

– Помимо провидца при мне находятся еще два человека. Я очень многим обязан им в своей жизни. Если это возможно, то очень прошу тебя оставить их со мной, – высказал прошение раб.

– Хорошо. Будь по-твоему. Верность бесценна в любом народе, – разрешил Тюйлюхой и встал. Раб вновь склонился. Тюйлюхой хлопнул в ладони. Вошел Туцу и склонился в ожидании его приказа.

– Вели у холма поставить новую юрту. Отныне этот человек, его имя Гуан Си, и его люди уже не рабы. Они все будут жить в ней. Никто без моего веления не должен беспокоить их, – повелел Тюйлюхой начальнику стражи.

– Повинуюсь, властитель, – Туцу повернулся к Гуан Си и, пропустив его, вышел за ним из юрты.

Глава третья

Юэчжи, в отличие от дунху, оказали хуннам сильнейшее сопротивление, но выдержать их натиска не смогли и, неся огромные потери, отступили дальше на запад. На этот раз поход возглавил сам великий шаньюй. Все понимали, что он мог направить на