Князь по крови - Арсений Евгеньевич Втюрин

— Давно ты к отцу не захаживал, князь! — в гридницкую вышел полноватый седовласый дворский князя. — Видать, новая жена далече от себя не отпускает!

— По-прежнему всё шутишь, Далигор?

— Без этого никак, княже! Коли шутки иссякнут, то на этом жизнь закончится! Государь немедля примет вас обоих! Шагайте следом!

В горнице на высоком кресле за громадным столом восседал старик. Кагель его видел дважды: по прибытии в Новогород и на свадьбе князя Любомира со своей матерью.

Длинные седые волосы князя Волемира по-домашнему были перехвачены тонким золотым обручем, сухое морщинистое лицо без усов и бороды выглядело излишне бледным. Старик поднял глаза от разложенных на столе свитков и посмотрел на вошедших мужчин. Две бесцветные пряди, выбившиеся из-под обруча, упали ему на лицо, заставляя кивком головы отбросить их вбок.

Юноша почувствовал на себе его тяжёлый испытующий взгляд, от которого холодок пробежал промеж лопаток и учащённо забилось сердце в груди.

Едва заметным движением ладони князь приказал дворскому удалиться. Густой негромкий голос заполнил, казалось, всё вокруг.

— Редко стал я видеть тебя, князь Любомир. Никак прятаться от меня удумал? — От появившейся на лице улыбки сеточка морщин вокруг глаз старика стала ещё гуще. — Вижу, привёл своего нового сына? Неужто княжич хочет просить у меня что-то такое, чего ты сам не можешь ему дать?

— Умоляет он тебя, государь, отменить своё решение и не женить его на муромской княжне. Есть у него уже суженая. Здесь нашёл её, в Новогороде. Любят они друг друга! — на едином дыхании произнёс князь Любомир.

Кагель увидел, как насупились брови старика, резко поджались губы, а взгляд стал холодным и колючим.

— Так ты что, сын мой, пришёл за него просить? — тихий голос старого князя превратился в свистящий шёпот. — А когда на его матери женился, любовь промеж вас была и желание большое?

Старик замолчал, всматриваясь в лица стоящих перед ним родичей.

— Почему же ты, князь Любомир, не стал идти супротив воли моей? Почто не пришёл ко мне с просьбой не женить на чужой и незнакомой женщине? — голос князя Волемира набрал силу и загремел на всю горницу. — Уверен, что ты, как и я, не сомневался в нужности устраиваемого мною союза! Понимала всё и Невея — мать этого юноши, выходя за тебя замуж! А что же твой новый сын, не разумеет ничего? Он настолько глуп?

— Не гневайся, государь! Кабы не любовь промеж молодых, не пришёл бы я просить! Надеюсь, веришь в том мне?

— Ты, князь, всегда был добр к людям! Слишком добр! Только вот о себе никогда не думал. А кроме меня, о тебе и позаботиться-то некому!

Старик тепло улыбнулся, с любовью окидывая взглядом сына.

— Перед заходом солнца приходи ко мне. Нужно поговорить о новом походе. Возьми с собой княжича Буривоя.

— А всё же, государь, что ответишь на просьбу нашу? — князь Любомир по-прежнему не сдавался.

— Скажи своему новому сыну, что жена у него должна быть одна! Наследники — только от неё! А сколько он себе наложниц возьмёт, то нас не касаемо. Вот и девку ту ему любить не возбраняется! Пусть в терем её к себе приведёт, но от жены подальше спрячет! — князь хмыкнул и махнул рукой. — Всё! Идите отсель! Некогда мне с вами о пустом разговаривать.

С тяжким сердцем возвращался Кагель обратно, пытаясь на ходу подобрать слова, которые должен был сказать в своё оправдание Дарине. Мысли путались, растекались и никак не хотели выстраиваться во что-то цельное.

Глава 34

В доме посадника, в огромной гридницкой, коптя и создавая удушливый прогорклый запах, тускло мерцали сальные свечи. Лёгким ветерком тянуло от настежь распахнутого окна.

За большим столом собрались два десятка самых главных городских начальных людей и прибывших из Новогорода воевод. Все места на скамьях были заняты. Лишь пустовало стоящее у стены большое кресло, предназначенное для князя Буривоя, который на восходе солнца приплыл с остатками своей дружины в Холм. Он сам, ничего не утаивая, походя, поведал горожанам о мытарствах своих и бегстве из крепости. Той, что на островах Поднебесных.

Народ ждал, пока с помощью верного телохранителя Боруты князь облачится в отведённой ему одрине в чистые одежды.

Все молчали. Да и что было говорить…

— Да-а, сдал наш князь, ох и сдал! — первым не выдержал Кагель.

— Вспомни лучше, когда последний раз его видел? — криво усмехнулся князь Гостомысл, хрустнув костяшками пальцев. — Он тебя, поди, на два десятка годов постарше будет! Да и ты, посадник, тоже не молодеешь!

— Все мы давно не юноши, — встрял в разговор воевода Истор, — что уж теперь об этом говорить!

Скрипнула дверь, и двое телохранителей под руки медленно ввели в гридницкую князя Буривоя.

Все присутствующие почтительно встали, приветствуя его, и только князь Гостомысл осмелился приблизиться к нему.

— Государь! Ты б отдохнул после перехода длинного!

— Пустое это всё! Некогда нынче нам отдыхать, враг у стен крепости! Пора отпор ему дать!

— Те викинги, что за тобой на драккарах гнались, вспять повернули. Не осмелились они в главное русло Вины войти, потому как увидели, сколь много наших лодей подле крепости скопилось. Только прикажи, и мы врагов в воде утопим аль в землю втопчем!

— А много ль войск с собой привёл, сын мой? — слабая улыбка осветила утомлённое лицо князя. — А то я с палубы никак не мог лодьи перечесть!

— Более сотни лодий, а ратников на них до десяти тыщ, никак не менее!

— Что ж, с такой силищей с викингами и в открытый бой вступать не страшно!

— А ежели твою дружину, государь, да ратников в Холме взять, так и ещё до тыщи воинов набрать будет можно! — вступил в их разговор посадник.

Князь Буривой повернул голову на звук голоса.

— Благодарен я тебе безмерно, Кагель, за труды твои земные и ратные на Вине! — взгляд его, обращенный к посаднику, враз потеплел. — Хорошую крепость ты здесь возвёл, посады понастроил, землю распахал, ремёсла разные поддерживаешь, торговлю знатную зачал. Да и люд по берегам реки, как я узрел, живет богато, не хуже, чем в Новогороде. А главное — ворога вверх по Вине уж столько годов не пускаешь, наши рубежи бережёшь! Хочу поклониться в пояс тебе, брат мой, за всё тобою сделанное! Виноват я дюже, что помощи совсем не оказывал, осознаю сие и простить меня прошу!

Князь Буривой, пошатнувшись, попытался встать на ноги. Рядом с ним молчаливой тенью возник Борута. Его