Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

Прокурор. – Какое же вознаграждение от немцев вы получили за свою предательскую деятельность?

Буланов. – От немцев я получал содержание 90 марок, или 900 рублей, также получал паек, солдатский. Кроме того, вещи от расстрелянных советских граждан, которые оставались, когда немцы отбирали себе лучшие, а прочее давали нам. (В зале шум.)

Прокурор. Что же, лучшие вещи немцы отправляли в Германию?

Буланов. – Хорошие вещи немцы отправляли в Германию.

Прокурор. – У меня вопросов нет.

Председатель. – Объявляется перерыв до 18 часов.

Вечернее заседание суда 16 декабря 1943 г.

Председатель. – Судебное заседание Военного Трибунала продолжается. Подсудимый Буланов, вам приходилось ремонтировать «душегубку»?

Буланов. – Да, мне приходилось ремонтировать «душегубку».

Председатель. – Вы показывали, что принимали участие в расстреле 60 детей.

Буланов. – Да, я рассказывал об этом.

Председатель. – Вы этих детей привозили к месту расстрела?

Буланов. – Да.

Председатель. – Из машины детей выводили вы?

Буланов. – Да, я, а также и другие гестаповцы.

Председатель. – Вы показывали, что за свою работу получали деньги и вещи расстрелянных. Какие вещи вы получили за свою работу?

Буланов. – Получил пальто для жены и себя, а также получил два костюма и обувь.

Председатель. – Подсудимый Буланов, из ваших показаний следует, что вы изменили Родине, продались немцам за 90 марок, принимали активное участие в систематических расстрелах и уничтожении ни в чем не повинных советских людей. Признаете вы себя виновным в этом?

Буланов. – Да, признаю.

Председатель. – У защиты имеются вопросы к подсудимому?

Защитник Белов. – В процессе следствия вы рассказывали все честно и искренно, как здесь, на суде?

Буланов. – Нет, когда меня арестовали, я, боясь, что в прифронтовой полосе со мной могут поступить жестоко, скрыл свою работу в гестапо, когда же меня перевели в лагерь, я решил рассказать всю правду.

Белов. – Скажите, подсудимый Буланов, известно ли вам, успела ли эвакуироваться «зондеркоманда», в которой вы служили?

Буланов. – «Зондеркоманда», в которой я служил, успела эвакуироваться.

Белов. – У меня больше нет вопросов.

Председатель. – У подсудимых есть вопросы к Буланову?

Подсудимые через переводчика Иванову, переводившую им весь допрос Буланова, ответили, что вопросов не имеют.

На этом допрос обвиняемых заканчивается. Председательствующий генерал-майор юстиции т. Мясников объявляет, что суд переходит к допросу свидетелей.

Первым допрашивается свидетель Хейниш. Допрос его ведется через переводчика Копылова.

Председатель. – Ваш год рождения?

Хейниш. – Я родился 8 ноября 1901 года в городе Нойштадт.

Председатель. – Из какой семьи происходите?

Хейниш. – Из семьи торговца.

Председатель. – Ваш военный чин?

Хейниш. – Я имею чин оберштурмбаннфюрера. В прошлом являлся заместителем начальника штаба Гесса, а в последнее время был окружным комиссаром в гор. Мелитополе. Мой чин соответствует чину генерал-майора.

Председатель предупреждает свидетеля Хейниш, что он должен давать Военному Трибуналу правдивые показания. За дачу ложных показаний он будет отвечать по закону.

Председатель. – Свидетель Хейниш, к вам имеет вопросы военный прокурор.

Прокурор. – Скажите, свидетель, вы член национал-социалистской партии?

Хейниш. – Да.

Прокурор. – С какого года?

Хейниш. – С 1923 года.

Прокурор. – Вы занимались активной партийной работой?

Хейниш. – Да.

Прокурор. – Какую партийную работу вы выполняли?

Хейниш. – Я был организатором и руководителем отряда СД в городах Бремен, Франкфурт-на-Майне и политическим руководителем штаба Гесса до 1941 года.

Прокурор. – Какие вы имеете награды?

Хейниш. – Я имею следующие награды: бронзовую, серебряную и золотую медали национал-социалистской партии и почетный знак национал-социалистской партии, как член партии с 1923 года.

Прокурор. – Что вы делали и чем занимались, будучи в Мелитополе комиссаром?

Хейниш. – В мою задачу входило руководство управлением хозяйства и эксплуатацией вверенной мне области. Я должен был выкачивать сельскохозяйственные продукты для обеспечения армии и германского тыла.

Прокурор. – Что же, жители охотно сдавали вам продукты?

Хейниш. – Население неохотно сдавало продукты, саботировало сдачу их, а часть населения вообще не была в состоянии сдавать требуемую норму сельскохозяйственных продуктов.

Прокурор. – Что же вы делали с людьми, которые не сдавали продукты?

Хейниш. – Те лица, которые сопротивлялись и не сдавали нужные продукты, были арестованы гестапо и СД и ликвидированы.

Прокурор. – Что значит ликвидированы?

Хейниш. – Ликвидировать – значит уничтожить, расстрелять.

Прокурор. – Следовательно, вы занимались грабежом, а гестапо – убийствами.

Хейниш. – Так точно.

Прокурор. – Сколько людей было уничтожено в вашу бытность в Мелитополе?

Хейниш. – За время с 1 сентября 1942 года по 14 сентября 1943 года в Мелитопольской области было уничтожено 3–4 тысячи человек.

Прокурор. – Известно ли вам, что в Мелитополе после изгнания немцев было обнаружено 14 000 трупов? Не преуменьшаете ли вы цифру?

Хейниш. – Это расхождение объясняется тем, что еще в 1941–1942 гг. при оккупации Мелитополя органы гестапо и СД уничтожили многих советских граждан.

Прокурор. – Сколько таких больших операций было проведено в вашу бытность в Мелитополе?

Хейниш. – За время моей работы в Мелитополе было примерно 3–4 массовые операции, в частности, в декабре 1942 года было арестовано 1200 человек сразу.

Прокурор. – Это что, в ночь под Рождество?

Хейниш. – Да.

Прокурор. – За что же были арестованы эти люди?

Хейниш. – За саботаж и антигерманские настроения.

Прокурор. – А что же сделали с этими людьми потом?

Хейниш. – Они были направлены в Симферопольский лагерь и там расстреляны или уничтожены при помощи «газового автомобиля».

Прокурор. – Там был лагерь для военнопленных?

Хейниш. – В России не организовывались концентрационные лагеря, а использовались для этой цели лагеря для военнопленных.

Прокурор. – Следовательно, гражданское население заключалось в лагеря для военнопленных?

Хейниш. – Да.

Прокурор. – Расскажите все, что вам известно о «газовом автомобиле».

Хейниш. – «Газовый автомобиль» представляет собой тип тюремного автомобиля с герметически закрывающейся двухстворчатой дверью, в котором выхлопные газы из мотора поступают по специальной трубке в кузов, и, таким образом, все находящиеся в этом автомобиле люди удушаются.

Прокурор. – Вы давно знаете о существовании этого «газового автомобиля»?

Хейниш. – Я о существовании «газового автомобиля» узнал во время совещания окружных комиссаров, на котором присутствовал генерал-лейтенант полиции фон Альвенелебен.

Прокурор. – Расскажите о совещании и о том, что вы узнали тогда о «газовом автомобиле».

Хейниш. – Генерал-лейтенант полиции фон Альвенелебен заявил на совещании, что в руки русских попали материалы о «газовом автомобиле». По заявлению генерал-лейтенанта полиции фон Альвенелебен, фюрер, то есть Гитлер, распорядился о том, чтобы болтовня по поводу «газового автомобиля» прекратилась, иначе виновники будут преданы специальному суду СС.

Прокурор. – Вы лично видели когда-нибудь «газовый автомобиль»?

Хейниш. – Да, «газовый автомобиль» я видел в городе Ровно, правда, не во время его работы, а во время стоянки.

Прокурор. – Вы принимали участие в умерщвлении людей посредством «газового автомобиля»?

Хейниш. – Heт, не принимал.

Прокурор. – Расскажите подробно о вашей беседе с Зоманом.

Хейниш. – Зоман рассказал мне в беседе, что смерть от