Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

Прокурор. – А приготавливать пищу можно было?

Янчи. – Никто об этом не заботился, считали, что такой метод раздачи пищи вполне удовлетворителен.

Прокурор. – Всем давалась пища?

Янчи. – Нет, при таком способе раздачи пищи могли получить эти пакетики с кашей лишь те счастливцы из заключенных, которые находились в первом ряду и могли поймать на лету бросаемые пакетики, а остальная масса военнопленных, среди них и гражданские лица, дети, старики и больные, находившиеся в лагере, не могли получить эту пищу и умирали от голода.

Прокурор. – Много было в лагере детей, женщин, стариков?

Янчи. – Да.

Прокурор. – Расскажите, свидетель, были ли случаи расстрела военнопленных и гражданских лиц?

Янчи. – Да, охранная команда использовала всякую возможность для стрельбы по заключенным: например, при раздаче еды охранная команда стреляла по военнопленным и гражданским лицам из винтовок со сторожевой башни, стреляли и из пулеметов, бросали гранаты. По предложению офицера контрразведки капитана Живан, командиром лагеря майором фон Титскрон был издан специальный приказ, позволяющий стрелять. Я уже сказал, что заключенные, которые получали пакеты с кашей, не имели возможности ее приготовить, для этого не было никаких средств. Они собирали из грязных луж и сточных канав воду и таким образом старались себе что-нибудь сварить, а также собирали по лагерю остатки топлива и раскладывали костры. При таком количестве военных и гражданских лиц необходимо было зажигать костры и в темноте. Лагерная охранная команда использовала приказ Титскрон для того, чтобы открывать стрельбу не только по тем, кто разводил костры, но также и по тем пленным, которые собирали воду из луж или щепки и остатки топлива в лагере. В этом лагере стреляли с утра до вечера. Если бы кто-либо приблизился к лагерю, он мог бы подумать, что здесь идет сражение стрелковых частей.

Прокурор. – Свидетель, вы в помещение лагеря заходили?

Янчи. – Да, я заходил в помещение лагеря, но лишь тогда, когда после всех этих расстрелов и смертей лагерь настолько опустел, что в него можно было зайти.

Прокурор. – Расскажите подробно, что вы видели в помещении лагеря, когда заходили.

Янчи. – Вид, который представлял собою лагерь после того, как туда можно было зайти, был ужасен. Площадка перед фабричным зданием была превращена в целое море грязи, которая местами доходила до полуметра, и в этой грязи были погребены сотни трупов военнопленных и трупов гражданских лиц. Так, можно было видеть в одном месте высовывающуюся руку, в другом – ногу, в третьем – голову. Особенно сплошным было скопление трупов около стен фабричного здания. Там лежали трупы расстрелянных, около лагерных стен находились также умирающие, сидя или стоя в каком-нибудь из углов лагеря, где они искали убежище от холода. На площадке перед фабричным зданием было большое количество канав, в которых собрались грязь и дождевая вода, и там лежали трупы, посиневшие и вздувшиеся от воды. Некоторые из этих канав использовались военнопленными как отхожие места. Там также было большое количество трупов. Я никогда ранее не представлял себе, что человек перед смертью может быть настолько истощенным. Они были настолько истощены, что их трупы представляли собой обтянутый кожей скелет. Головы представляли собой настоящие черепа. В здании была та же картина, оконных проемов в этом здании не было. Крыша этого здания была наполовину сломана, был сильный сквозняк.

Прокурор. – Расскажите, хоронили трупы умерших и расстрелянных военнопленных?

Янчи. – Трупы стали хоронить лишь тогда, когда в лагере почти все умерли, всюду лежали горы трупов, на одном лишь чердаке их было более 500–600. Тем же, которые еще могли двигаться, были даны в руки обрывки телефонного провода, который прикреплялся петлей за шею, руку или ногу умершего или убитого, и таким образом тащили через весь лагерь к заранее вырытым ямам, куда их сбрасывали и засыпали землей. Особенно ужасным было, что военнопленные, которые хоронили трупы, знали, что через пару дней они сами будут сброшены в эти ямы.

Прокурор. – Расскажите, свидетель, какое положение было в лагерях в Борисове, Касторном и Миллерове?

Янчи. – В этих лагерях было положение такое же, как и в Вязьме.

Прокурор. – Расскажите, свидетель, были ли в лагере собаки?

Янчи. – Да, были. Официально собаки находились в лагере для охраны лагеря, но фактически они использовались для натравливания на военнопленных, а также на гражданское население, которое скапливалось возле лагеря, чтобы узнать о судьбе своих близких.

Прокурор. – Кто-нибудь из инспекторских лиц посещал лагерь?

Янчи. – Да, и очень часто.

Прокурор. – И что же, после этого режим лагеря улучшался?

Янчи. – Нет, положение не изменялось.

Прокурор. – Следовательно, об этих ужасах, которые творились в лагерях, знало высшее командование?

Янчи. – Да, высшее командование, безусловно, было осведомлено о положении в лагерях, так как в тот же лагерь, в Евдакове, прибыл полковник Рит, который заявил, что прибыл прямо от Адольфа Гитлера. Верховное командование не только было осведомлено о порядках, царивших в лагерях, но и само их организовывало. Эти лагеря были, по существу, не лагерями для военнопленных, а лагерями, где истреблялись военнопленные и гражданское население Советского Союза.

Прокурор. – Скажите, свидетель, кто является непосредственным виновником гибели советских военнопленных и гражданских лиц в 231-м лагере?

Янчи. – Непосредственными виновниками гибели заключенных в 231-м лагере являются в первую очередь комендант лагеря 231, работавший с начала советско-германской войны до декабря 1941 года, майор Фонст, затем сменивший его подполковник Гутшмидт, офицер контрразведки, доктор Гжеван, лагерный врач доктор Рабензонфнер и адъютант, он же заместитель коменданта лагеря, лейтенант Кирнс. Это основные виновники.

Прокурор. – Вы жили в гор. Харькове?

Янчи. – Да, я был в Харькове.

Прокурор. – Расскажите, что вам известно о военнопленных и гражданских лицах, находившихся в лагере 364, который был расположен на Холодной Горе?

Янчи. – В лагере на Холодной Горе в гор. Харькове я жил всего четыре дня. Я приехал туда, чтобы взять оттуда заключенных на работу. То, что я там видел, нисколько не отличается от того, что было в лагере 231. Кроме того, мне об этом лагере много рассказывал офицер Хельгеман.

Прокурор. – В этом лагере на Холодной Горе также содержались лица из гражданского населения?

Янчи. – Да, я сам видел гражданских лиц в этом лагере.

Прокурор. – Расскажите подробно об этом лагере.

Янчи. – Этот лагерь был размещен в здании бывшей тюрьмы. В помещение я не входил, но был во дворе лагеря. Там также лежали трупы умерших и умирающие, которым никто не оказывал помощи. Все они были истощены, оборваны, многие