Дельта чувств - Виктор Иванович Миронов

востоке и прежде всего в Ань Ти о Кийи. Было бы неверно полагать, что её прежние сторонники потеряли сердечную привязанность к ней, имеющей над ними магическую власть. Власть эту она сохраняет, пока жива. До той поры пока она будет находиться вблизи от трона Исизы Тан Була, следует отдавать себе отчет в том, что с именем Кийи будут связаны и честолюбивые помыслы по поводу пролива Босфора. Поэтому замышляет она заговоры или нет, напугана она своим положением или нет, она всегда будет представлять собой огромную опасность. Она будет опасна даже мертвый.

Он прямо указывал ей на пути избавления от соперницы. Вот что Алорк пишет:

«Стремясь любым путем показать своё величие Ань Ти Нетери обратилась к Ань о Кийе со странным посланием, в котором убеждала, что для Тейи Ань Нетери неприлично быть правителем маленького городка Пан Ти Капуи. Она напоминала Кийе, что пребывание Ань Ти Нетери в Исизе Тан Буле отвечает её намерению возвыситься в жизни, так как этот город близко расположен от пролива Босфор. В связи с такой близостью Тейя может оказаться без вины виноватой и без всякого желания со своей стороны возбудить волнения и вызвать тревогу».

А раз так, Кийя может поддаться на уговоры своих придворных и изменить положение её невмешательства в дела Босфорского пролива. Им претил титул, который служил теперь лишь горьким напоминанием о былом могуществе, но в новых обстоятельствах мог стать источником роста величия, так как свидетельствовал в пользу того, что Кийя – Великая Жена Гет Бел Ра Амона (Гай Мельгарда) не отказалась от своих притязаний. Это науськивание дошло до ума Кийи: получившая армию, она наслаждалась созревшим своим новым положением и не хотела ничего слышать о Старшей Жене Гет Бел Ра Амона, соседке по гарему.

Алорк пишет по этому поводу:

«Кийя поняла, многому научилась. Улавливая настроение придворных, подлаживалось к нему. Её слух услаждали байками такого рода:

– Что до Тейи Ань Нетери, то это живой труп, не обладающий каким-либо влиянием и ещё не погребённый. Видно, сколь несчастно это столь знаменитое семейство: мать и убитый ею сын, что о ней стыдно говорить».

Тейя протяжно застонала и повернула голову. Сквозь приоткрытое веко, она единственным карим глазом рассматривала каменную комнату, освещенной тусклым светом подсвечников. В голове её тяжко пульсировало, нутро тяготила тошнота. Она потеряла сознание и лежала на спине, лежала неподвижно, якобы в обмороке, а как могла пыталась восстановить связность мысли, превозмогая тупую боль в голове. Зрело презрение к себе за старость и доверчивость.

– Вот, зашевелилась… Очнулась, кажется. – Алорк тщательно поправлял подушку.

По полу шаркали его подошвы, и его руки, ухватив верх её туники, крепко встряхнули старуху.

– Хватит безмолвствовать, открой глаз.

Тейя решила не откликаться и притвориться бездыханной. Но не тут-то было: Алорк снова её встряхнул. Она моргнула единственным глазом и слегка прищурила его и довольно кивнула головой.

– Не будем больше терять времени. Продолжим запись.

Тейя услышала, что открылась дверь и чьи-то сандалии застучали куда-то вниз. Она повернула голову и оглядел всё помещение – с высоким сводом, и судя по сухости, хорошо протопленное. К потолку были прикреплены два канделябра, освещавшие пространство. Возле стола Тейя заметила человека, в чистой белой тунике, он сидел в кресле и какое-то время он молчал, а затем заговорил суховатым голосом, настолько тихим, что Тейя с трудом могла его расслышать:

– Чтобы вы не питали подозрений, скажу сразу: ваш обморок не будут услышан никому за пределами этой комнаты.

По хребту старухи поползли удовлетворительные признаки. Была лишь одна причина, её обморок касался её здоровья, а это тайна.

– Вот и славно, – перехватила она его взгляд. – Ты понимаешь, что тебя ждёт. Не хочу уязвлять твою бесспорно сообразительную голову словами о том, что рано или поздно ты выложишь всё в записях.

– Хозяйка натаскивает меня усердно, но с записями придётся повозиться. Алорку в ремесле письма нет равных. При наличии времени у меня заговорит и камень. – признавался Алорк.

– Тейя, отнюдь не камень, а всего лишь мешок плоти, крови и костей. Со своими слабостями. Ты расскажешь всем, то что все хотят знать. Вопрос лишь в том, сколько ты по упорству своей жизни продержишься. Но на выяснение этого у тебя уйма времени…, впрочем, можно поступить и по-другому: мы продолжим истории прямо сейчас и избавим себя от малоприятного.

Тейя открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же снова сжала губы. Первое, что она внушала себе, это ни в коем случае не обдумав не раскрывать рта и не произносить ни слова. Стоит заговорить, и дверь общения считай, что открыта. Мало-помалу начинают вытягиваться сведения и ещё открываешь дознавателю возможность установить с тобой связь, позволяя ему узнать всю подноготную историй.

– Понятно, – вздохнул Алорк. – Что ж, тогда приступим.

Единственным звуком, разбавляющим тишину, был шелест падающих капель дождя за ставнями окон. Наконец обозначился звук возвращающихся шагов: мерное шарканье мягких сандалий по ступеням. Отворилась дверь: вошли две служанки. Сморщив нос, они небрежно оглядели старуху.

– Чего вы от нас хотите, хозяйка?

– Хочу знать, почему пахнет жареным луком в такое позднее время? Какие у меня виды касательно кухни? Чем располагает повар и какое именно блюдо мне призвать?

– Мы узнаем в чём жарится лук. Что-нибудь еще? – почтительно спросил вошедший.

– Пока достаточно.

Тейя кивнула и, подойдя к столу, склонилась над ним. Ей явно становилось лучше.

– Ну, что… С порядком записей ты, должно быть, нерушим. А за качество историй отвечаю я, так что давай, наверное, сразу ознакомимся с новыми историями.

Она прошла к своему креслу и какое-то время разглядывала его, после чего показно уселась в него. Алорк же сидел на простом деревянном табурете у стола. Перед ним стояла чаша с фруктами, за которой лежал череп Лолы. «Лола готова говорить?» – Какое-то время Алорк смотрел расширенными глазами на череп, ничего не понимая, но затем глазам его вернулась осмысленность. Он сосредоточился и кивнул, и глотнув пересохшим горлом разглядывал своего костлявого соглядатая. Вопреки своей костлявой личине, эта женщина исправно являлась Алорку, и на деле была большой мастерицей вытягивать на свет истории.

– А скажи мне Лола, что сулишь ты мне за мою поддержку?

Алорк не сводил пытливого взгляда с лица-черепа Лолы, выискивая в пустых глазницах малейший признак того, что её слова заронят в нём семя сомнения. Но вопрос его был не более чем уловкой. Ему нужно было найти трещинку в оболочке Тейи, и чтобы она вскрылась, и вместе с ней секреты,