Золото Омейядов. Часть первая - Ортензия

И что за сон такой глубокий у белого шамана внезапно случился, заинтересовало. И Дженни, и Элен уже давно должны были прийти в норму. А уж для чего блондинка понадобилась Дэйо— совсем загадка.

— А зачем тебе Элен? — решил уточнить. — Почему сразу ко мне не пришла?

— Белый шаман ходила туда и что-то взяла у них. Ей нужно произнести заклинание и отогнать далеко. Шаман всегда так поступал с чужими духами.

Мда. Если бы шаманы не существовали — их следовало придумать. И ведь кто-то додумался до такого. Поверить, что это сделал не Попаданец, чтобы подчинить себе кучу народа? А если ещё и был доктором, то тут без вариантов. Местному населению такая афера в голову бы точно не пришла.

Я помотал головой, разгоняя остатки сна.

— Элен ходила на вырубку?

Дэйо кивнула.

— А что она принесла?

Девчонка пожала плечиками.

— Я не знаю. Оно лежало в мешке, и белый шаман нам не сказала, что это. И никто не будет спрашивать у шамана, что она несёт.

Ясно, что ничего не ясно.

— Хорошо, выйди и подожди меня за дверью.

Девушка ещё сильнее округлила свои красивые глазки и загадочно улыбнулась.

— Дэйо — женщина принца Алекса, зачем ей покидать дом? Мы здесь только вдвоём. Я могу видеть, как принц одевается? Помогу.

Меня даже на кашель пробило, как заядлого курильщика, и я громко рявкнул:

— Вон из комнаты, маленькая дрянь!

Сказал на русском, и хотя девчонка ничего не поняла, отреагировала правильно: пулей вылетела на улицу.

Нет, ну совсем в корень. Ещё молоко на губах не обсохло, а туда же: «Женщина она моя». А ведь с каждой из названных уже поговорил и закрыли эту тему. Хотя, может, она на авось попробовала: прокатит или нет. Не прокатило. Хорошо хоть спал под простынёй, которую мне Элен сделала из двух кусков материи, а то мало ли что этой малолетней дуре в голову бы пришло.

И подумал, что нужно защёлку сделать, чтоб вот так не врывались.

Что нашла Элен в лагере французов, сразу догадался, едва открыл двери. Перегар стоял хоть стой, хоть падай, а девочки, даже не переодевшись, лежали вповалку и храпели на весь барак. И чистюля Элен до душа не доползла. Эх, как же их проняло.

Вероятно, придя в себя после картинок на поле боя, вспомнили: французы что-то пили за Троицу, и Элен прогулялась до вырубки.

На столе стоял кувшин с узким горлышком, заткнутый большой пробкой, четыре глиняные кружки, грамм на триста каждая, и огромная ваза из синего стекла, на дне которой были остатки варенья. Добрались до сладкого! А может, за этим и пошла, а заодно захватила кувшин, когда его обнаружила.

Я выдернул пробку и принюхался. Запах вполне аппетитный, напомнил что-то из прошлой жизни, но пробовать было нечего. Кувшин был пуст. Ну тогда неудивительно. После бессонной ночи посмотрели на расчленёнку не в фильме, на ноутбуке Жоржа, видел в названии «Резню бензопилой», а в натуре. А если кувшин был полон, так в них теперь сидело литра по полтора в каждой. Так они ещё и алкоголички, достался же прикуп при переносе. Хорошо хоть спрятал коньяк, который обнаружил ещё на поляне в одной коробке, а то бы давно его выхлебали.

Я оглянулся на Дэйо, которая осталась в дверях.

— Где духи?

— Там, — она махнула рукой в сторону тоннеля.

Личико довольное, никакого испуга и в помине. Ну да, принц Алекс от всех отобьётся.

— Ну идём, — сказал и двинулся к проходу.

Четыре покойника лежали вдоль стены, куда я сказал Ние их перетащить. И молчали. Разумеется или я что-то другое ожидал? Девушки выстроились перед тоннелем, и Ния доложила, что со стороны вырубки доносятся странные звуки, но они не боятся, ведь здесь есть принц Алекс.

Не боятся, а взгляд у всех перепуганный, и на покойничков косятся с опаской.

Постарался успокоить, заверив, что это точно не духи, сейчас, мол, всё решу, и, позвав за собой Дэйо, вышел к мосту. А в следующую секунду по спине пробежал холодок.

Со стороны вырубки и впрямь доносился заунывный голос. Именно голос, а не катавасия от пустых бутылок и не вой животных. А ведь пока шел, и такая версия голову посетила: звери покойничков тягать начали, и пипец одежонке. Вылетело из головы, что мы в Африке, и кто угодно мог позариться. А диких животных тут вагон и большая телега.

Прислушался внимательно: точно, кричал человек. А ведь проверил каждого и, только убедившись, что все мертвы, ушел. И голос, будто из погреба.

Покрутил в голове извилины и заржал как лошадь. Ну, нужно быть таким остолопом, чтобы забыть!

Оглянулся на Дэйо, которая от моего смеха еще больше перепугалась, и сказал:

— Ну, идем, посмотрим на духов.

Девушка попятилась назад.

— Хочешь быть женщиной принца, но боишься со мной идти? — поинтересовался, добавив в голос грозную нотку.

— Нет, — тут же выкрикнула Дэйо, — я иду.

И не понятно. Просто хочет быть чьей-то женщиной, в меня влюблена или это у нее план такой коварный: принца захомутать. Чика ведь тоже жаждала забеременеть от меня в надежде на лучшее будущее. Но уже одно то, что за принцем в огонь, в воду и против злых духов, о многом говорит.

— Другое дело, — я улыбнулся, — и не бойся, это не духи.

— А кто? — тут же переспросила, попытавшись улыбнуться в ответ, но в итоге просто растянула губы в гримасе и шагнула за мной.

Мы еще не успели добраться до крайнего шалаша, или вигвама, или чего-то похожего, откуда доносились крики, когда Дэйо остановилась и тихо произнесла:

— Я слышу голос Тхингуги.

Точно. Теперь и я вспомнил, как звали мальчишку, которого привели пленником как переводчика.

Руки и ноги у него были стянуты кожаными ремешками, а на голове — нечто вроде мешка. Потому и крики казалось, долетали как из преисподней.

Запашок внутри стоял ещё тот. Бедняга целый день пролежал и испражнялся под себя.

Припомнил охи-вздохи монаха. Увы, не повезло пареньку с пленом, а с другой стороны, благодаря своему смазливому личику — жив остался.

Я дал Дэйо нож, показал на парня, вновь позабыв его имя, и, пока девушка занималась спасением своего соплеменника, заинтересовался сундучком,