Пушкин и Гончарова. Последняя любовь поэта - Татьяна Сергеевна Алексеева

нему и почувствовала, как ее густые непослушные волосы, словно живые, пытаются освободиться от сдерживающих их шпилек. Она замерла, стараясь не двигаться и даже не дышать, чтобы все-таки сохранить прическу, но Пушкин провел ладонью по ее голове, и первая шпилька покинула свое законное место, с тихим звоном упав на паркет. Еще через несколько мгновений за ней последовала вторая, а потом и третья.

— И зачем я волосы прибирала?.. — с трагическим видом вздохнула Наталья, еще крепче прижимаясь к мужу.

Ответить ей Александр не успел. За окном внезапно что-то сверкнуло, и не успели супруги понять, что происходит, как загрохотал гром, и по оконному стеклу в бешеном темпе застучали крупные капли дождя.

— Ну вот… — капризно поджала губы Наталья. — Не быть нам сегодня вдвоем, сейчас дети вернутся…

Пушкин тоже казался раздосадованным, однако вскоре его лицо снова озарилось улыбкой.

— Значит, будем играть с детьми, дорогая, — сказал он, и в его глазах заблестела так любимая Натальей хитринка, с которой он всегда развлекал и их собственных, и чужих малышей.

Его супруга вздохнула, однако слишком расстроенной все же не выглядела, она тоже любила проводить время с детьми. Однако перед тем как встать, поправить прическу и выйти встречать возвращающихся с несостоявшейся прогулки малышей и их нянек, Пушкина успела подарить мужу быстрый, но полный страсти поцелуй.

А потом они вместе спустились на первый этаж — прямо навстречу промокшим, но довольно смеющимся Маше и Саше. Увидев родителей, те бросились к ним со всех ног, торопясь рассказать, как они гуляли, как услышали гром и испугались, как больше всех испугалась их любимая легавая и как все вместе они спешили домой, чтобы не намокнуть и не простудить младших Гришу и Наташу. Через минуту Маша висела на шее у отца, Саша обнимал присевшую перед ним на корточки и обхватившую его руками мать, и оба они, перебивая друг друга, делились с ними своими впечатлениями. Две молоденькие няньки, Прасковья и Татьяна, державшие на руках младших детей, поглядывая на все это, неодобрительно поджимали губы и качали головами. Обе давно пришли к выводу, что их господа безнадежно разбаловали своих детей, и поначалу не стеснялись сказать Наталье, какое ужасное будущее ждет бедных Марию и Александра-младшего, когда они вырастут. Но беспечная мать в ответ на эти упреки только смеялась и напоминала девушкам, как они сами были детьми и любили играть вместе с ней в Полотняном заводе. Татьяну с Прасковьей разговоры об их детской дружбе и совместных шалостях смущали, и вскоре они перестали делать Наталье замечания, хотя между собой по-прежнему говорили о том, что детей надо воспитывать в большей строгости.

Старшие дети, между тем, продолжали радостно смеяться и визжать, прыгая вокруг родителей. Наталья взяла на руки трехмесячную Наташу, ее супруг подхватил годовалого младшего сына, и все семейство неторопливо направилось вверх по лестнице в детскую.

— Ну что, мои милые Машка, Сашка, Гришка и Наташка? Во что будем сегодня играть? — поинтересовался по дороге Александр Сергеевич.

— В грозу!!! — в один голос закричали Маша и Гриша, все еще находящиеся под впечатлением от только что пережитого страха перед молниями и громом.

— Интересно, как вы собираетесь в нее играть… — с сомнением в голосе пробормотала мать.

— Ну что ты, Натали́, мы сейчас придумаем, как можно играть в грозу! — уверенно заявил Пушкин, вызвав у детей новый радостный вопль. Они в отличие от матери ни минуты не сомневались, что отец будет играть с ними и в эту игру, и в любую другую. Еще не было такого случая, чтобы он чего-то не знал или не умел!

— Сейчас у нас тут будет гроза не хуже, чем на улице! — пообещал детям Александр Сергеевич, открывая дверь их комнаты и пропуская вперед жену с маленькой дочерью на руках.

— Что-то мне уже страшно, — улыбнулась Наталья.

Маша выбежала на середину комнаты, опрокинув попавшийся ей на пути крошечный деревянный стульчик. Саша погнался за ней, пытаясь поймать за кончик ее длинную тоненькую косичку. Прежде чем мать успела пресечь его «преступный замысел», он схватил сестру за косу и дернул. Детскую огласил новый, теперь уже обиженный вопль.

— Саша, не смей так делать, как не стыдно, сейчас же попроси у Маши прощения! — принялась выговаривать сыну Наталья. Маша тем временем забежала за спину к отцу и оттуда, незаметно для всех, стала строить провинившемуся брату злорадные рожицы. Годовалый Гриша, увидев это, сначала испуганно нахмурился, но потом, словно почувствовав, что родители и старшие брат с сестрой веселятся, неуверенно засмеялся. И только самая младшая Наташа пока еще не понимала, что происходит вокруг. Но она видела, что ее мать рядом, и поэтому тоже была спокойна и счастлива.

В детскую заглянула одна из нянек, привлеченная шумом и криками. Увидев отца семейства, который вместе с женой и детьми весело возился на ковре посреди комнаты, она недовольно покачала головой, но промолчала и, тихо прикрыв дверь, отступила в коридор. Счастливые родители и дети даже не заметили ее появления. Саша больше не шалил, Маша перестала на него обижаться, и теперь всем шестерым было по-настоящему весело. Старшие дети звонко смеялись, младшие визжали от радости.

— Вот и поиграли в грозу — по крайней мере, грома было предостаточно! — улыбнулся Пушкин, когда все немного успокоились и притихли.

Наталья села в кресло с маленькой Наташей на руках, и девочка, прижавшись к матери, закрыла глаза, собираясь задремать. Старшие дети, усевшись вокруг маленького столика, принялись рассматривать потрепанную книжку с картинками. Вид у них при этом был такой серьезный и «взрослый», что родители, глядя на них, с трудом сдерживались, чтобы не засмеяться.

— Ты точно так же со своими приятелями газеты читаешь, — шепнула Наталья мужу. — Но они же ни разу вас за этим занятием не видели! Где такому научились?

— Это у них в крови, — так же шепотом ответил Пушкин. — Они же — мои дети!

— А я, что же, к ним вообще отношения не имею? — притворно нахмурилась Наталья.

— Ну что ты?! Когда Наташка чуть подрастет, они с Машкой будут так же, как ты, перед зеркалом вертеться и наряжаться! — пообещал ей Александр.

— Да, этого уже недолго ждать… — Наталья посмотрела на уснувшего у нее на руках ребенка, потом перевела взгляд на сидящую рядом с братьями старшую дочь. — Давно ли Маша такой же была?

В ее голосе звучало сожаление о том, что дети становятся старше и самостоятельнее. Еще немного, и она не сможет носить на руках никого из них, и играть им будет интереснее друг с другом, а