Серенада для Нади. Забытая трагедия Второй мировой - Омер Зюльфю Ливанели

А вот такую интересную информацию я нашла на турецком сайте:

Ученые, бежавшие из Германии и Австрии от преследований нацистов, нашли убежище в Турции, и эта ситуация беспокоила Гитлера в первые дни Второй мировой войны. В 1939 году в Турцию приезжает советник министра иностранных дел Германии Герберт Скурла и встречается с министром образования Хасаном Али Юджелем. «Отдайте нам этих ученых. Взамен мы отправим вам лучшие умы Германии», – просит он.

Однако Турция не соглашается, и профессора продолжают свою работу. Отчет, который Скурла представил Гитлеру по возвращении, был найден в 1987 году в архивах нацистского правительства.

Выходит, о Максимилиане все было написано в этом отчете, а он находился в нацистских архивах. Ладно, но где сейчас эти архивы? Как хорошо, что есть интернет. После короткого поиска я нашла ответ на свой вопрос: в городе Бад-Арользен округа Кассель. И называются архивы ITS, то есть International Tracing Service – Международная служба розыска[71].

Отчет Скурлы, который мне захотелось немедленно прочесть, совершенно точно должен был храниться в этом архиве. Но как же мне туда попасть?

Было ясно, что турецкие органы не расскажут мне секрет Максимилиана, кто он и почему был депортирован. От британцев и русских тоже ждать было нечего. Оставался только отчет Скурлы, именно он прольет свет на прошлое.

Я закрыла ноутбук и вытащила из орехового сундука, стоявшего в спальне, семейный фотоальбом. Старый сундук тоже достался мне от бабушки Мари. Сам же великолепный альбом был в коричневой обложке с тиснением, а страницы с пожелтевшими фотографиями были переложены листами полупрозрачной бумаги. Я с детства обожала его листать, разглядывая фотографии с зубчатыми краями.

Я долго смотрела на фотографии бабушки Айше и дедушки Али. Спустя столько лет мне показалось, что на их лицах лежал отпечаток тайны, истории, которой они не могли поделиться. Или мне так привиделось после всего, что я услышала.

У бабушки было широкое лицо, которое унаследовала мама и немного я, безупречная упругая кожа и высокие, четко выраженные скулы. Черные глаза были слегка раскосыми, что придавало ей особенную красоту. Дедушка Али был худым мужчиной со впалыми щеками и крупноватым носом. Я попыталась представить его двадцатилетним солдатом. Значит, он влюбился в девушку, которую стерег столько дней, и когда она прыгнула в ледяную воду, бросился за ней, не раздумывая.

Бабушка, а следовательно мама, брат и я… мы все были обязаны жизнью его героическому поступку: если бы бабушка там утонула, никто бы из нас не родился. Тут экзистенциальная тоска покинула область сердца и переместилась в мозг: я подумала, от каких же странных совпадений зависит появление человека на свет. Если бы бабушку Мари убили вместе с семьей, если бы бабушка Айше не прыгнула в водохранилище Кызылчакчак, никого из нас бы не было. И Керем бы не родился. Вот так просто. И кто знает, сколько еще мне неизвестно.

Однако как могут у одного человека обе бабушки избежать смерти и сменить имя? Если бы я прочитала о таком совпадении в романе, решила бы, что автор преувеличивает. Но брат был уверен в своих словах, и, конечно же, он видел архивные документы.

Значит, такая у Турции недавняя история. В годы большой смуты перемешались народы, вероисповедания, языки, преступления, чужие имена, и в каждом доме появился свой секрет. Наша семья не стала исключением – типичная османская история.

Так вот почему, когда я пыталась найти своих предков и обращалась в государственные архивы, то смогла углубиться лишь на два поколения и не нашла ничего из того, что было раньше. Записи охватывали только времена наших родителей и их родителей, а затем обрывались.

Тогда я удивилась, но сейчас понимала причину. Брат говорил: «Эти записи нельзя обнародовать, потому что начнется светопреставление. Вскроется происхождение многих политиков».

Попытка создать из мультикультурного, мультиконфессионального, мультиязычного общества однородную турецкую нацию неизбежно влекла за собой вот такие меры. Поэтому власти так щепетильно относились к вопросу турецкой идентичности, ведь, как опять же говорил мой брат: это другие нации построили себе государства. У нас же государство создало себе нацию. Нашу новую республику скорее можно было назвать не национальным государством, а «государственной нацией». По этой причине критиковать государство означало наносить удар по его населению, а такое не прощалось.

Какими же мы росли наивными и невежественными. Нас воспитывали, не уча толком ни своей новейшей истории, ни даже истории своей семьи.

Значит, не зря миллионы школьников каждое утро все вместе повторяли клятву, которая начиналась словами «я турок» и заканчивалась: «Да будет моя жизнь посвящена турецкому народу»[72]. А ведь мы следили лишь за тем, чтобы произнести ее громко, и совсем не задумывались, что значат эти слова. В нашей школе клятву выкрикивали и армяне, и греки.

И хотя бабушка Айше была самой настоящей тюрчанкой, она тоже не избежала государственных репрессий.

– Ах, бабушка, – пробормотала я, – я совсем тебя не ценила. Прости меня.

Затем я поцеловала ее прекрасное лицо и, положив фотографию в альбом, который будет вечно хранить ее тайну, заперла сундук.

Я подумала о Максимилиане, который приехал в понедельник и перевернул мою жизнь с ног на голову. Он и не подозревал о бабушке Айше, но его приезд вызвал события, благодаря которым я узнала правду о ней. Завтра суббота. Я заберу его из больницы и отвезу в отель, а он, как и обещал, расскажет мне свою историю. Он навлек на мою голову столько проблем, что был просто обязан рассказать. Да и разве он не говорил: «Вы это заслужили»? Значит, завтра – большой день.

Но раз я так мало знаю даже о новейшей истории собственной страны, как я разберусь в его рассказе, как пойму, о чем он говорит? К тому же во мне потихоньку просыпался азарт: я не хотела выглядеть полной невеждой на фоне этого сведущего человека. Поэтому хорошо бы мне немного подготовиться. На часах всего лишь девять, и у меня было еще много времени, чтобы почитать.

В интернете можно было найти миллионы документов о нацистском режиме. Наверное, ни о какой другой теме нет столько информации. Разобраться в ней, найти истину среди миллионов деталей уже само по себе было сложной задачей, но я справлюсь и на следующий день пойду к профессору подкованная. В конце концов, я кое-что помнила из нескольких книг, которые читала в последние годы.

Статьи в интернете частично напомнили мне, что уже было известно, но какие-то сведения я узнавала впервые.