Истории земли Донецкой. От курганов до терриконов - Сергей Валентинович Богачев

целью была икона, также почитаемая турками, как и греками. Вера в её чудодейственную силу не имела границ, татары приходили в Успенский скит, поклонялись Богородице, несли дары и просили, как все смертные, об исцелении и спасении. Даже если бы татары и добрались до обоза, то, скорее всего, им бы достался список, который Трифиллий предусмотрительно повелел исполнить несколько месяцев назад. Копия в украшенном и запертом на замок ковчеге была у него в карете, оригинал же вез его сын в заколоченной бочке, где якобы была солонина.

– Галия, Галия! – Макар завидел предмет своего обожания. Девушка сидела, облокотившись на тюки, и мучилась от жажды. – Наконец-то я нашел тебя…

– Твой Макарий бежит, – недовольно пробурчал рыбак Трандафил. Ему эта любовь дочери была не по душе. Не того племени был её избранник. Зять мастеровым должен быть, ремеслом владеть, а что может этот поповский сынок? Да ничего. Как не умоляла отца Галия, тот не соглашался на разговор с Трифиллием. «Ему надо, пусть он отца и уговаривает, противиться не буду, но сам не пойду!» – каждый раз отвечал ей отец на просьбы о благословении брака – без сговора родителей союз был невозможен.

– Вот – вода, вот – фрукты. Как ты, любовь моя? – Макар взял ее за руки, но Галия аккуратно освободилась – много посторонних глаз было кругом.

Трандафил спрыгнул с подводы и сделал вид, что ему нужно поправить тюки с обратной стороны.

– Жарко, очень жарко. Отец говорит, воды слишком много пьём. Ругается, что не хватит, когда источник будет – Бог его знает…

– Я буду тебе носить воду. Пустой кувшин давай, наберу. – Макар потянулся за сосудом и всё равно, будто ненароком, взял её за руку.

– Не нужно, не время сейчас… Да и нездоровится мне. Никогда так далеко на волах не ездила. Нехорошо мне… Тошнит всё время.

– Так пей мелкими глотками, немного пей. И вот тебе еще кизил сушеный. – В глазах юноши было столько любви и заботы, что старый рыбак Трандафил даже усомнился в своей мысли, что не бывать этому союзу. Старик Трифиллий однажды, после молебна, намекнул ему, что хорошо бы, если Галлия выйдет замуж за какого-нибудь рыбака из Ласпи. Уедет к мужу, в бухту, подальше от скита, и не будет тревожить сердце его сына, ибо другая у него дорога. После этого пожелания святого отца Трандафил и установил для себя истину, что выше головы не прыгнуть…

Чем дальше обоз шел на север, тем хуже был настрой переселенцев. Везде их сопровождал вид ровной, выжженной солнцем степи. Ни капли воды, ни одного родника или дерева, только изредка появляющаяся живность да редкие соколы, зависшие в восходящих потоках воздуха в поисках своей добычи.

В Александровской крепости[93] по распоряжению обер-коменданта Ланова на обоз выдали сермяжные кафтаны и шубы, но в количестве меньшем, чем было душ. Крымские жители уже ощущали на себе разницу в климате и, примеряя теплую одежду, рассказывали о слухах, что здесь снег такой, как в Крымских горах, бывает каждую зиму и лежит по полгода, застилая собой все вокруг. А их путь лежал еще севернее, в Екатеринославскую губернию.

Макар при выходе из крепости занял место в обозе следом за Трандафиловой подводой, так что теперь не было необходимости каждую стоянку бегать вперед.

– Ох, не доведет это все до добра, – ворчал себе под нос рыбак, размышляя о том, как быть дальше. А с другой стороны, ему было легче – оставались заботы только о двух младших дочерях-близнецах, которых оставила после себя его умершая при родах жена.

– Стой, тпрр… – Волы стали как вкопанные. Обоз остановился и стало видно, что в его начале, там, где дорога поднималась в гору, греки о чем-то оживленно беседуют со святыми отцами, которые вышли из своих карет. Следуя наставлениям отца, Макар не оставлял своего поста на подводе, тем более что войска Суворова уже не прикрывали их поход, а отправились назад в Крым.

Митрополит Игнатий и его помощник Трифиллий стояли в окружении мужчин, которые эмоционально жестикулировали, но ветер и расстояние не позволяли услышать даже обрывков разговора.

Макар, всматриваясь сквозь пыльное облако в силуэты на дороге, с трудом различал происходящее.

– Пойду посмотрю, чего остановились. – Рыбак спрыгнул с подводы и отправился вперед, туда, где собралось уже много люда.

Макар стал на повозку и, приложив к бровям руку, наблюдал за происходящим. Спустя некоторое время стало видно, что народ окружил карету плотным кольцом и чего-то требовал. Открыли сундук, прикрепленный сзади, и его отец достал оттуда ковчег, но мужчины не унимались и продолжали жестикулировать. Толпа двинулась в обратную сторону, ведомая священником. С каждой подводы, мимо которой они проходили, кто-то спрыгивал и присоединялся к шествию. Их ропот был слышен уже издалека.

– Что происходит? – взволнованно спросила Галия прибежавшего впереди людей отца.

– Я не знаю точно. Демид из Балаклавы говорит, что его земляки прослышали, будто те подводы, что остались в крепости, повернули назад домой. Там из скита пара монахов и местные. Народ ропщет, что лик Богородицы они с собой в Крым увезли.

– Как же? Разве они смогли бы? Куда мы без Богородицы? – Галия схватилась за лицо, будто произошло нечто ужасное.

– Никогда монахи так не поступили бы, ты права, Галия. Не должно сомневаться в добродетелях священников. Идем все вместе, они нас не оставят. – Макар ответил настолько громко, что услышали все, кто был рядом, но шумная толпа приближалась, и мужчины, шедшие впереди, громко спорили с его отцом, который сохранял при этом степенность и спокойствие.

– Сын мой, наши братья-христиане, ведомые своими страстями, уверовали в обман, – обратился к Макару отец его, Трефиллий, подняв руку в знак просьбы о молчании.

Народ поутих, но один из рыбаков – самый крупный, с зычным голосом, тот, который и завел всю толпу, продолжал кричать:

– Нет, отец Трефиллий, нет! Вы в сговоре с монахами. Мы не знаем только одного, зачем вы всех нас увели с благословенной земли нашей?! Увели под сенью лика Богородицы! Вы знали, что мы послушаем, вы знали, что мы подчинимся, а теперь, когда мы терпим лишения и страдания вместо того, чтобы давить виноград и ловить рыбу, вы украли у своего народа веру, вы украли икону!

– Правильно говоришь, Феофил, правильно! – поддержала оратора толпа.

– Для чего вы, святой отец, показали нам эту подделку? Чтобы мы уверовали в ваши благие намерения? И зачем вы нас сюда привели? – продолжал напирать громкоголосый рыбак.

– Сын мой, я привел тебя сюда для того, чтобы и ты, и