Ревность о Севере. Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи - Михаил Геннадьевич Агапов

Капитал, затраченный в Печорском крае на производство лесных операций, на промыслы, на построение судов и кораблей, даст казне возможность получать из того края ежегодный доход, равный выданному пособию, независимо от возврата оного (sic! – М. А.). Сумма сия будет поступать платою попенных денег за лес, взносом казенных повинностей, погашением недоимок прежних лет и косвенными налогами; а выработанные на том капитале произведения края составят важную статью внешней торговли632.

Как видно, единственным способом применения капиталов М. К. Сидоров считал их вложение в промышленные предприятия. Банковские капиталы были в его представлении «мертвыми». Борясь за их получение для своего дела, М. К. Сидоров апеллировал к нуждам Печорского края. «От благосклонного воззрения Вашего Высокопревосходительства на мое ходатайство, – писал он министру финансов М. Х. Рейтерну, – зависит благосостояние 20-тысячного голодающего населения Печорского края и будущее развития в оном промышленной и торговой деятельности»633.

Высказывая в целом благосклонное отношение к частной инициативе по освоению Севера России, правительство не намеревалось поддерживать компанию, не сумевшую за восемь лет заработать ни одного рубля. В ответ на ходатайство В. Н. Латкина о правительственном пособии товариществу министр финансов М. Х. Рейтерн задал ему прямой вопрос: «Почему печорское дело не приносит до сего времени товариществу никакой выгоды и не значит ли это, что оно не может развиться и не заслуживает ни помощи, ни содействия?» Объясняя неудачи предприятия высокими непредвиденными расходами «по новости дела и неизвестности местных условий» (то есть фактически признавая изначально авантюрный характер печорского прожекта), В. Н. Латкин представил всю деятельность компании как «приготовительную работу» к промышленному освоению Печорского края:

…ими [компаньонами] оплачены исключительно такие работы, которые принесут выгоду только в будущем, и выгодами этими в самом большом размере воспользуется государство и население края и будут пользоваться ими в далеком будущем в постоянно разрастающей прогрессии…

Смею думать, что означенными приготовительными работами сделано значительное государственное приращение, потому что с сего времени Печорский край уже не останется в бездействии…

…если в Архангельске существовало в продолжении 150 лет и существует поныне несколько значительных торговых домов, разбогатевших от лесной торговли, существовало и существует кораблестроение и значительная отпускная торговля, то нет никакого повода отвергать, что Печорскому краю должно предстоять еще лучшее положение, вследствие соседства с ним Западной Сибири, могущей дать огромное количество товаров для внешнего отпуска.

…выгоды, доставленные моими работами, смею думать, не заслуживают того, чтобы правительство воспользовалось ими безвозмездно. Но я не желаю возмездия – испрашивая ссуду, я имел ввиду ни один только личный интерес, но развитие промыслов и торговли в Печорском крае и благосостояние его населения634.

Таким образом был сформулирован ставший позже расхожим тезис о безвозмездном вкладе «ревнителей Севера» в освоение Печорского края. Точно так же как в это же время Российская Американская компания (РАК) ставила столичные власти перед фактом занятия ею стратегически важных территорий на Дальнем Востоке, требуя инкорпорации последних в имперское тело, В. Н. Латкин, М. К. Сидоров и П. И. Крузенштерн – вместе и по отдельности – заявляли правительству о сделанном ими «значительном государственном приращении» на Севере России, надеясь, что имперский центр не сможет отказаться от преподнесенного дара и предоставит компании государственную поддержку. Однако значимость устьев Печоры и Амура в глазах обитателей высоких кабинетов была далеко не равноценна. Кроме того, РАК являлась в этом деле ширмой имперской дальневосточной политики, тогда как Печорско-Обская компания действовала на собственный страх и риск. Наконец, ее возможности даже близко не могли сравниться с возможностями РАК635. На рубеже 1860–1870-х годов с целью получения средств для продолжения «печорского дела» П. И. Крузенштерн и М. К. Сидоров трижды безуспешно пытались купить Березовские рудники «для добычи золота вместе с правом разработки на площади их золотоносных россыпей»636.

К 1874 году, то есть ко времени окончания 12-летней привилегии, Печорско-Обская компания, к этому времени «состоящая в лице одного деятеля Сидорова»637, смогла вырубить из дозволенных ей 360000 деревьев «меньше 20 тыс. дерев»638. Вместе с тем только на промеры устья Печоры за это время было потрачено, по данным М. К. Сидорова, 1200000 рублей серебром. Поэтому в 1874 году М. К. Сидоров обратился в Министерство государственных имуществ с просьбой разрешить ему в возмещение понесенных «в пользу своему отечеству» расходов «вырубить [на Печоре] без всякого исключительного права в продолжении 5–6 лет до 100 тыс. дерев»639. Получив отказ, М. К. Сидоров передал правительству, как это было предусмотрено Высочайше утвержденным мнением Государственного совета 5 ноября 1862 года640, всю лесозаготовительную, навигационную и причальную инфраструктуру компании «без всякого вознаграждения»641.

2.6. Банкротство и судебные тяжбы

Когда в середине 1860-х годов ценой значительных затрат и усилий печорский лес был доставлен на европейские рынки, выяснилось, что его востребованность там была крайне низкой. 2 октября 1867 года живший в то время во Франции Г. Шлиман сообщил М. К. Сидорову: «По уведомлениям Г. г. G. Schroder and Cо [Шредер и Ко – торговые партнеры Г. Шлимана] в Гамбурге образцы Ваши были ими получены, но оказались слишком мягкими для кораблестроения, – а для других целей Ваше дерево в Гамбурге употреблять невозможно, по случаю дешевых цен немецким доскам»642. Кроме того, М. К. Сидорову пришлось заплатить за «хранение леса в складах», отчего тот значительно возрос в цене. В итоге отправленный с Печоры в 1865–1866 годах в Англию и Голландию лес был в следующие три года продан торговым домом «Гитшов и Ко» «дешевле фрахта за перевозку» и вместо прибыли Печорско-Обская компания получила сначала счет в 115391 рубль, а после того как отказалась его оплатить – иск на ту же сумму. Ответчик утверждал, что торговый дом «Гитшов и Ко» искусственно занижал продажную цену печорского леса, чтобы «захватить в свои руки Печорское дело»643. Тяжба тянулась более десяти лет. В 1880 году IV департамент Правительствующего сената вынес решение в пользу торгового дома «Гитшов и Ко». Не принесли Печорско-Обской компании никакой прибыли и поставки печорского леса российскому Адмиралтейству. Из-за больших расходов, связанных с его доставкой, высокой стоимости фрахта и значительных страховых издержек печорский лес оказался неконкурентоспособным как на внешнем, так и на внутреннем рынке. Подмена делового планирования мечтаниями обернулась банкротством Печорско-Обской компании.

Ответственность за провал «печорского дела», который стал очевиден уже к концу 1860-х годов, компаньоны возлагали в первую очередь друг на друга. П. И. Крузенштерн, воспринимавший своих партнеров исключительно как инвесторов и весьма неохотно согласовывавший с ними свои действия, утверждал, что «дело от распоряжений сделанных по большинству голосов товарищей идет плохо и в будущем пойдет еще хуже»644. В свою очередь, В. Н. Латкин и И. А. Нелидов, приписывая себе все практические результаты деятельности товарищества, заявляли, что «Крузенштерн в течение многих лет распоряжаясь