Игорь Святославич - Виктор Петрович Поротников

Чернигов или Киев. Вот и на свадьбе Всеволода Ярослав присутствовал один, без жены. По-видимому, это огорчило Марфу, поскольку она только и расспрашивала Манефу о юной жене Всеволода и о каждом из гостей. То, что жена Ярослава не прочь попировать, Игорь знал и раньше, поэтому он не удивился её поведению за столом, накрытом для гостей хлебосольной Агафьей.

Марфа чаще других прикладывалась к кубку с хмельным мёдом, и под конец застолья её прибаутки делались всё более непристойными. Агафья не могла удержаться от смеха, слушая пошлые шутки Марфы и глядя на то, как она изображает в лицах спесивых и похотливых бояр своего мужа.

Манефе такое поведение Марфы не понравилось, но она молчала и только недовольно хмурила свои изогнутые брови.

Игорь рано покинул застолье, не желая участвовать в пьяных бабских разговорах.

Он направился к больному Олегу, дабы заранее проститься с ним, поскольку собирался завтра рано поутру выехать из Чернигова в обратный путь.

– Зря ты отговорил Всеволода от похода на полоцкого князя, – измученным от болезни голосом молвил брату Олег. – Святослав ещё чего доброго разобидится на нас за это. Мол, мы – Ольговичи, а его – Ольговича – не поддерживаем!

– Пустое, брат, – сказал Игорь. – Святослав и без нашего участия управится с полоцким князем. Князь смоленский с братом Рюриком к нему на подмогу выступили, да Владимир Глебович, да сын Ярослава… Одолеют они полочан и без нас. И не отговаривал я Всеволода в поход идти, сказал ему токмо, что сам не пойду.

– Вот Всеволод и не выступил к Святославу, на тебя глядючи, – вставил Олег. – Он ведь больше твоим умом пробавляется.

Игорь спрятал в усах лукавую усмешку. Он и сам знал эту слабость Всеволода, который не любил ввязываться в княжеские свары без него.

За окнами сгустились холодные сумерки, когда Игорь покинул больного брата, отправившись почивать. Неожиданно в полутёмном переходе ему преградила путь статная женская фигура в длинном богатом одеянии.

Женщина обняла Игоря за шею обеими руками и прошептала, дохнув ему в лицо хмельным запахом:

– Истомилась я, тебя дожидаючись, соколик! Поцелуй же свою тётку, милый племянничек!

Игорь узнал супругу Ярослава. Он попытался отстраниться, но Марфа ещё крепче стиснула его в своих объятиях, бесстыдно шепча:

– Ну же, младень, смелее! Приласкай же меня!

Несмотря на сопротивление, Игорю всё же пришлось ощутить на своих устах жадное лобзание княгини Марфы. Её напор и сила были таковы, что он почувствовал себя слабым отроком, которого возжелала крепкая взрослая женщина, обладающая страстным темпераментом.

Переполненный отвращением, Игорь сопротивлялся изо всех сил, но никак не мог избавиться от постылых объятий. Руки Марфы были словно из железа. Повиснув на нём, она обслюнявила ему всё лицо. Со стороны это походило на некий странный танец, вернее, на бессмысленные шараханья двух подвыпивших людей, мужчины и женщины, одолеваемых похотью.

Марфа стала зазывать Игоря в свою светёлку, обещая «насытить его животворящий жезл своим сочным чревом».

– Ты же не ведаешь, сколь горяча я на ложе! Сколь неутомима! Так чего же кобенишься? Почто отталкиваешь меня? – вопрошала Марфа, цепляясь за Игоря. Её голос звучал всё громче и раздражённее.

Игорь уступил нетерпеливому желанию Марфы. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь застал его в объятиях тётки в теремном коридоре.

Заведя племянника в свою опочивальню, Марфа заперла дверь на задвижку и принялась срывать с себя золотые украшения, стаскивать одежды, швыряя всё под ноги. Наконец она осталась совершенно нагая, и только уложенные венцом косы придавали княгине некое подобие благообразия.

Светильник, стоявший на подставке, излучал ровный мягкий свет, озаряя угол просторной комнаты с кроватью, подле которой топталась на месте пьяная Марфа, нетерпеливыми движениями расплетавшая косы.

Игорь глядел на пышные ягодицы своей тётки с двумя ямочками у основания спины, на её широкие бёдра и округлые икры, в которых чувствовалась крепость и сила. Его взгляд погружался в белизну слегка изогнутой женской спины с неглубокой линией позвоночника, идущей от ягодиц к шее. Плечи и руки Марфы были крепки и округлы, а длинные распущенные волосы придавали ей женственного очарования, завесив обвислые груди и большой живот.

Игорю вдруг вспомнилась нагота матери, подсмотренная им ненароком. Он невольно подметил своим мужским оком, что прелести его матери соблазнительнее, поскольку она, в отличие от Марфы, имеет более стройное тело. Потому-то Ярослав и соблазнился Манефой!

«Ну так я отплачу Ярославу той же монетой!» – мстительно подумал Игорь, заваливая Марфу на кровать.

Воспоминание об увиденном в бане разозлило Игоря не на шутку. Скинув одежду, он набросился на распростёртую перед ним Марфу, подобно ненасытному вурдалаку.

…На рассвете содеянное ночью показалось Игорю мерзостью. Он презирал себя за то, что позволил излиться своей мести Ярославу именно в такой форме.

Что изменилось после этого?

«Возжелал, дурень, попирать ногами Ярослава, а в результате переступил через самого себя!» – сердито думал Игорь, садясь на коня.

Глава семнадцатая. Степные гости

Когда Кончак открыл брату свой замысел, тот был изумлён и не скрывал своего неодобрения.

– Всё ли ты обдумал, брат мой? – спросил Елтук. – И понравится ли это нашей родне? Шутка ли, обратить ханского сына в христианскую веру!

– Разве до этого среди половцев не было христиан? – вопросом на вопрос ответил брату Кончак. – Даже среди ханов и беков?

– Были, конечно, – нехотя признался Елтук, – но разве это имеет отношение к роду Ясеня, брат? В нашем роду христиан не бывало! Предки наши издревле поклонялись душам умерших, небу и земле. Христиане – это русичи, а русичи – наши враги.

– Помимо Руси есть ещё Европа, где полно христианских государств. Там русские князья находят себе знатных невест, оттуда же в случае надобности к ним приходит военная помощь, – неторопливо заговорил Кончак. – За морем лежит могучая греческая держава со столицей в Константинополе. Греческое высшее священство повелевает и Русью, и Болгарией, и Сербией, и Закавказскими странами. Вдумайся, Елтук, сколь велик христианский Бог, если Его учение объединяет в одно целое совершенно разные страны и народы. Наши же орды разъединены и часто враждуют друг с другом, поскольку у нас нет объединяющего начала. Наш народ раскидан по степи. Мы дерёмся из-за табунов и пастбищ, в то время как другие народы давно перешли к оседлой жизни. Мы верим в души предков. Однако наши предки тоже враждовали друг с другом и передали эту вражду своим потомкам по наследству.

– Христианские короли и князья тоже часто воюют между собой, – заметил Елтук.

– И тем не менее любое христианское государство обладает некой внутренней силой, о которую может