Песня жаворонка - Уилла Кэсер

— Конечно, конечно. Тея добросовестна. Она не растратит свои возможности впустую. — Мистер Кронборг помолчал и спросил: — Если бы Тея была вашей дочерью, доктор, вы бы согласились на такой план в ее нынешнем возрасте?

— Непременно согласился бы. Более того, будь она моей дочерью, я бы отправил ее раньше. Она необычайно одаренный ребенок, а здесь только растрачивает себя впустую. В ее возрасте нужно учиться, а не преподавать. Она больше никогда не будет схватывать все так быстро и легко, как сейчас.

— Что ж, доктор, вам лучше обсудить это с миссис Кронборг. Я стараюсь прислушиваться к ее пожеланиям в подобных вопросах. Она превосходно понимает всех своих детей. Могу сказать, что она обладает материнской интуицией и более того.

Доктор Арчи улыбнулся:

— Да, много более того. Я совершенно уверен в миссис Кронборг. Мы с ней обычно сходимся во мнениях. Доброго вам утра.

Доктор Арчи вышел под палящее солнце и быстро, с решительным видом зашагал в клинику. В приемной толпились пациенты, и последнего он отпустил только в час дня. Затем он закрыл дверь и выпил, прежде чем пойти в гостиницу обедать. Запирая шкафчик, он улыбнулся и подумал: «Я радуюсь почти так же, как если бы сам собирался уехать на зиму».

* * *

Впоследствии Тея мало что помнила об остатке того лета и о том, как переносила жгучее нетерпение. Ей предстояло отправиться с доктором Арчи 15 октября. Она занималась преподаванием до 1 сентября. Затем начала готовить гардероб и проводила целые дни в душной, захламленной тесной мастерской местной портнихи. Тея с матерью съездили в Денвер за материей на платья. В те дни готовая одежда для девушек не продавалась. Мисс Спенсер, портниха, заявила, что сможет превосходно одеть Тею, если только ей позволят воплотить собственные замыслы. Но миссис Кронборг и Тея чувствовали, что самые смелые творения мисс Спенсер могут выглядеть неуместно в Чикаго, и твердой рукой обуздывали ее порывы. Тилли, всегда помогавшая миссис Кронборг с семейным шитьем, стояла за то, чтобы дать полную волю мисс Спенсер: пусть Тея ослепит Чикаго роскошью своих нарядов. После смерти Рэя Тилли еще больше, чем прежде, восхищалась Теей. Тилли брала с каждой из своих подруг страшную клятву хранить тайну и, возвращаясь из церкви или облокотившись на забор, рассказывала им самые трогательные истории о преданности Рэя и о том, как Тея никогда не оправится от горя.

Откровения Тилли породили в городе множество пересудов по поводу предприятия Теи. Ее обсуждали на верандах и во дворах практически все лето. Кое-кто из горожан одобрял поездку Теи в Чикаго, но большинство — нет. Были и такие, кто менял свое мнение по этому поводу каждый день. Тилли считала, что самое главное — чтобы у Теи было бальное платье. Она купила книгу о моде, посвященную вечерней одежде, и жадно разглядывала цветные иллюстрации, выбирая наряды, которые пошли бы блондинке. Тилли хотела, чтобы у Теи были все нарядные платья, о которых всегда мечтала она сама, платья, необходимые ей, как она часто убеждала себя, «для декламации».

— Тилли! — нетерпеливо восклицала Тея. — Разве ты не видишь, что, если мисс Спенсер попытается сшить что-то подобное, я буду выглядеть как циркачка? К тому же я не знаю никого в Чикаго. Мне не придется ходить по гостям.

Тилли всегда отвечала, многозначительно встряхивая головой:

— Вот посмотришь! Не успеешь и оглянуться, как очутишься в обществе. Ты получше кого другого способна блистать в свете.

Утром 15 октября вся семья Кронборгов, кроме Гаса, который не мог оставить лавку, отправилась на вокзал за час до отхода поезда. Чарли отвез сундук и чемоданчик Теи на подводе еще ранним утром. На Тее было новое дорожное платье из синей саржи, выбранное за практичность. Она аккуратно уложила волосы и повязала бледно-голубую ленту на шею под кружевной воротничок, связанный для нее миссис Колер. На выходе из ворот миссис Кронборг внимательно оглядела дочь. Да, эта голубая лента хорошо сочетается с платьем и с глазами Теи. У нее оригинальный вкус в таких вещах, удовлетворенно подумала мать. Тилли всегда говорит, что Тея «так безразлична к одежде», но мать замечала, что дочь обычно хорошо одевается. Это слегка успокаивало миссис Кронборг, когда она думала об отъезде Теи из дома, потому что у дочери было хорошее чувство стиля и она никогда не пыталась излишне нарядиться. У нее такой необычный цветовой тип, такие удивительно светлые волосы и кожа, что в неподходящей одежде она могла бы «бросаться в глаза».

Было прекрасное утро, и семья отправилась из дома в приподнятом настроении. Тея держалась тихо и спокойно. Она ничего не забыла и крепко сжимала сумочку, где лежали ключ от сундука и все ее деньги, кроме конверта, приколотого к сорочке. Тея шла позади остальных, держа Тора за руку, и на этот раз процессия не казалась ей слишком длинной. В то утро Тор почти не реагировал на вопросы, а только говорил о том, что предпочел бы каждый день наступать на пустынные колючки, чем носить ботинки и носки.

Проходя мимо рощи тополей, куда Тея часто привозила Тора, она спросила:

— Кто же будет водить тебя на дальние прогулки, когда сестрица уедет?

— О, можно и у нас во дворе гулять, — равнодушно ответил он. — Может, я там выкопаю прудик для моей уточки.

Тея наклонилась и заглянула ему в лицо:

— Но ведь ты не забудешь сестрицу, правда?

Тор помотал головой.

— И ты будешь рад, когда сестрица вернется и сможет отвести тебя к миссис Колер посмотреть на голубей?

— Да, я буду рад. Но я себе заведу своего собственного голубя.

— Но у тебя нет домика для него. Может, Аксель сделает тебе домик.

— А, голубь может жить и в сарае, — безразлично протянул Тор.

Тея рассмеялась и сжала руку брата. Ей всегда нравилось, что он такой солидный и деловитый. Мальчики и должны быть такими, подумала она.

Когда они добрались до вокзала, мистер Кронборг важно прошелся по платформе вместе с Теей. Любой из прихожан понял бы: проповедник дает дочери добрые наставления о том, как противостоять искушениям мирской жизни. Он и впрямь начал с увещевания: не забывать, что любые таланты посылаются свыше нашим Небесным Отцом и должны использоваться во славу Его. Однако тут же осекся и посмотрел на часы. Он считал, что Тея религиозна, но, когда она обратила на него пристальный, страстно вопрошающий взгляд,