Уцелевшая. Она не пала духом, когда война забрала всё - Адива Гефен

Зисман, сорокалетний носильщик, Яков Мендель Турбинер, двадцатидвухлетний холостяк, и Давид Тампи, тридцатишестилетний пекарь, у которого остались жена и маленькая дочка, которой было всего несколько месяцев.

Эти трое мужчин прошли через ад, но были убиты во время погрома после войны.

В квартире, рядом с Шуркой и Менахемом, Йосеф Штерн и его семья спрятались в кладовке над потолком. Поляки перевернули все вверх дном и разбили мебель, но людей не нашли. Они также не зашли в квартиру семьи Островских. Было ли это чудом или судьбой? Или, по словам Менахема, «Бог решил, что он достаточно поиздевался над нами».

После того как были похоронены погибшие, после некрологов и молитв, всем стало ясно, что Польша больше не является их родиной, она не была безопасным местом для евреев.

Им нужно было выбираться оттуда во что бы то ни стало.

Теперь они думали пойти на запад.

– А что там?

– Мы справимся. Евреи собираются в лагеря для перемещенных лиц, ожидая репатриации в Израиль.

– Откуда ты все это знаешь?

– Вот, смотри, я зачитаю тебе из газеты: «Евреи, бежавшие из Польши, прибыли в районы, удерживаемые союзными войсками: лагеря для перемещенных лиц в Германии, Австрии и Италии. Около 250 000 беженцев живут в лагерях в стесненных условиях. Некоторые беженцы были даже размещены в недавно освобожденных концентрационных лагерях и лагерях смерти».

– Нет ничего ужаснее жизни в бункерах.

– Не все так просто, моя дорогая Шурка. Союзнические армии, размещенные в Германии и Австрии, не очень довольны иммиграцией евреев на запад и делают все возможное, чтобы закрыть границу. Им мало того, что мы пережили…

– Кто нам помешает? – засмеялась Шурка. – Мы лесные люди… нас ничто не остановит!

28

Если бы кто-нибудь спросил Менахема, куда он везет свою семью, он бы ответил, что не знает, но в Польше он оставаться больше не может, и им обязательно нужно оттуда уезжать.

Через три дня после погрома Шурка и Менахем собрали свои вещи, наняли лошадь и повозку и отправились на железнодорожную станцию.

Руска и Йорек отправились в путь на неделю раньше них; они планировали встретиться в Люблине.

– Только не дай мне потерять тебя, – обняла Шурка сестру. – Я и так слишком много потеряла.

– Никогда, – сказал Йорек. – Потерять мою подругу Ирену?

– Не волнуйтесь. На всякий случай мы оставим вам сообщения и инструкции в еврейской общине.

– А почему именно Люблин? – спросила Шурка после того, как Менахем рассказал им о своих планах. – Нам лучше ехать куда-нибудь, где мы смогли бы остаться навсегда.

– Выбора нет, – сказал Менахем. – Нам придется покинуть Парчев. Сначала мы доберемся до Люблина, а затем будем планировать дальнейшие действия.

– Куда?

– На новую родину.

– Но говорят, что там идет война и что евреям пока не разрешают туда приезжать.

– Это наша родина.

– Я хочу поехать в Америку, – сказала Шурка.

Она видела в Америке лучшее для жизни своей семьи.

Но Менахем и слышать не хотел об Америке.

– Я не желаю больше жить среди язычников, – упорствовал он. – Пришло время жить с нашими братьями, а не зависеть от милости других.

– Но в Америке все иммигранты: поляки, русские, итальянцы, а также евреи.

– Итальянцы, русские – все они не нашей веры. В Земле Израиля происходят важные вещи.

– Я уже подала заявление на получение разрешения на поездку в Америку.

– Значит, кто-то другой может им воспользоваться! Я переезжаю на землю своих предков, в дом, который принадлежит мне.

– Говорят, в Америке одни миллионеры!

– Хватит сказок. Миллионеры – это такие же люди, как и мы, у которых есть свобода.

– Не лучше ли быть свободным миллионером? – рассмеялась Шурка, прежде чем продолжить: – Кто нас там ждет? Ты не знаешь ни одной живой души, которая живет в этом твоем Израиле.

– Там все евреи.

– В Америке у нас есть родственники и друзья.

– Хватит разговоров. Сначала нам надо выбраться отсюда, – пытался успокоить ее Менахем. – В Люблине мы встретимся с твоей сестрой и там решим наше будущее.

Менахем не изменил своего решения даже тогда, когда они накануне своей иммиграции в Израиль встретились в Марселе с его сестрой Орой. Ее попытки убедить их поселиться у нее в Париже были встречены категорическим отказом.

– Оставайтесь с нами… Париж – город огней, – утверждала Ора. – Весь мир мечтает там оказаться.

– А мы мечтаем заселить землю Сиона, – сказал Менахем.

– А что ты скажешь? – спросила Ора у Шурки.

– Моя родина там, где Менахем.

«Ваш дедушка настоял, – скажет Шурка своим внукам много лет спустя. – Он хотел жить среди своих собратьев-евреев; он устал от неевреев. Дедушка был сионистом, и меня убедила его вера».

Менахем точно знал, чего он хотел.

Они пытались выяснить, как добраться до места назначения. Люблин был всего лишь пересадочной станцией на их пути. За неделю, которую они там провели, они определились с деньгами, одеждой и проездными документами, которые им выдал совет, и отправились на запад. Как и тысячи других беженцев, они хотели пересечь границу с Германией и попасть в свободную американскую зону.

– А оттуда?

– Там решим, – сказал Менахем своей жене.

Сперва им нужно было добраться до города Биль в Нижней Силезии, недалеко от границы с Германией. До Второй мировой войны Биль был немецким городом. После войны он был присоединен к Польше вместе с Вроцлавом и другими городами на западе Польши. Путешествие из Люблина в Биль заняло три дня. Расписание, как это часто бывало в те годы, не соблюдалось. Поезда задерживались на много часов, и не раз им приходилось ночевать на платформе в ожидании позднего поезда. Поездка в четыреста пятьдесят километров обернулась изнуряющим трехдневным путешествием.

Ирене было уже восемь лет, а Яков был послушным малышом, который улыбался всем и вызывал улыбки в ответ.

Наконец, ранним утром, они добрались до места и сошли с поезда.

Город еще не проснулся, но уже можно было разглядеть его красоту. Они выпили чай, умылись и повернули налево от станции. Перед ними предстала башня готической церкви, к которой, согласно инструкциям, полученным от еврейского совета Люблина, они и должны были идти. Офис движения Дрор, расположенный прямо за церковью, был еще закрыт, поэтому они присели в одном из красивых садов неподалеку. По сравнению с Парчевом и Люблином, сильно пострадавшими во время войны, город, в который они прибыли, достаточно хорошо сохранился. Его центр украшали здания XVIII века, там цвели большие сады, работали магазины. Они купили себе свежего