Уцелевшая. Она не пала духом, когда война забрала всё - Адива Гефен

Они набрались терпения. Они знали, что им нужно ждать и не торопиться. Они могли только надеяться, что война Израиля за свободу быстро закончится и что они вскоре смогут прибыть на его землю, чтобы начать строить страну. Когда бои наконец закончились и были подписаны соглашения о прекращении огня, семьи начали покидать лагерь.

– Осталась одна неделя, – сказал Менахем однажды, придя домой. – Вот и все, все позади!

– Что?

– Мы уезжаем отсюда. Все готово.

– Неделя? Как мы соберемся за неделю? – спросила Шурка.

– За неделю не управишься? – обнял он жену. – Женщина, женщина… два года ждешь, чтобы выбраться отсюда, а теперь жалуешься?

– Столько всего нужно сделать. Упаковать, перевезти детскую мебель, которую нам передало руководство лагеря, расстаться с друзьями, а где мы возьмем коробки?

– Все будет в порядке. Берите с собой как можно меньше вещей, и уж точно не это тяжелое шерстяное пальто. В Израиле стоит изнурительная жара – скоро ты это слишком хорошо узнаешь.

– Что такое изнурительная жара? – спросила Ирена.

– Это когда пятьдесят дней подряд стоит жара, такая жара, какой вы никогда раньше не знали.

– Это лучше, чем польский холод.

– А когда стоит эта жара, снег не выпадает? – удивилась Ирена.

– В новой стране нет снега. Мы даже сможем купаться в море зимой.

Семь дней Менахем и Шурка готовились… паковали вещи, продавали то, что не могли взять с собой, или отдавали друзьям, остававшимся дома, и прощались со всеми знакомыми с теплыми пожеланиями когда-нибудь снова встретиться.

В последнюю ночь пребывания в лагере к ним домой пришло много людей. Казалось, что все оставшиеся в лагере жители пришли попрощаться с ними.

– Напишете нам? – просили они.

– Конечно.

– И, если будет возможность, расскажите, как у вас там дела. Какая погода, можно ли заработать на жизнь и где лучше всего жить.

– Мы будем жить в пустыне, – рассмеялся Менахем.

– В пустыне? Я думала, мы будем жить у моря.

– Пустыня, море, где захотим… это наша страна.

– Говорят, что в Тель-Авиве можно купаться в море даже зимой. И что там самые красивые девушки в мире.

– У меня уже есть самая красивая, и я везу ее с собой. – Менахем обнял Шурку.

Он сказал им, что будет плотником в Земле Израиля и будет мастерить красивую мебель, которая сделает людей счастливыми, а Шурка будет выращивать в их саду апельсиновые деревья, а может быть, арбузы и зеленый лук, а по вечерам будет читать детям сказки.

– И иногда у нее даже будет время присмотреть за мужем, – подмигнул Менахем Шурке.

Все с энтузиазмом закивали.

Менахем был способен на все, и на него можно было положиться. Он был крепок как скала. С тех пор, как они были вместе, Шурка больше не ворочалась по ночам, а мирно спала в его теплых объятиях.

Когда они отплыли в Землю Израиля на корабле «Кедми», маленький Яков запросился сойти с корабля – от морской качки ему стало плохо, – но врач сказал, что это невозможно – вокруг была только вода, сойти было негде.

– Почему невозможно?

– Просто невозможно, и все.

– Тогда позовите моего отца.

– А что сделает твой отец? – рассмеялся доктор.

– Мой отец – плотник Менахем, – он никогда не говорит, что что-то невозможно.

– И что он сделает?

– У моего отца высокие сапоги до колен, и он сможет отнести нас, пройдя прямо по воде, потому что он может сделать все.

Семья Готлибов была среди тех, кто навестил Шурку и Менахема перед отъездом. Дорка Готлиб подарила Шурке Островской коробку печенья, которое она испекла специально для них.

– Вот, вам в дорогу.

– Отлично, – сказала Шурка. – Я возьму его с собой в Землю Израиля. – А ты? Когда ты к нам присоединишься?

– Уже скоро. Мы следующие в очереди.

– Когда приедешь, не забудь нас найти.

– Как мы узнаем, где тебя искать?

– Очень просто. Когда вы выйдете в порту Хайфы, спросите прохожих, где живет красавица Шурка, и все сразу поймут, – рассмеялся Менахем.

– Менахем, Менахем, что мы с тобой делать будем? Ты вечно шутишь, – покраснела Шурка.

– Как тебе повезло, – прошептала Дорка. – Жить с веселым мужчиной – это дар небесный.

Шурка обняла подругу. Она знала, что Моше, муж Дорки, никогда не улыбался. На его лице была глубокая печаль. До войны он был первой скрипкой в Королевском польском оркестре, но на войне потерял руку и уже больше никогда не сможет играть.

– Но ты же можешь учить играть других.

– Да, но я не уверен, нужен ли преподаватель игры на скрипке в их новой стране.

– Не волнуйся, – сказал Менахем. – У тебя будет много работы.

– Как приедем, мы обязательно тебе напишем, – пообещала Шурка, – сразу, как только устроимся. Ты получишь от нас подробную инструкцию и целую тетрадь советов.

Несколько месяцев спустя семья Готлибов села на борт корабля «Галила» и тоже отправилась в Израиль. Две семьи нашли друг друга, и товарищество, зародившееся в лагере, возобновилось. Моше действительно нашел работу учителя игры на скрипке, и его слава лучшего педагога распространилась по всей стране.

Шурка и Менахем прекрасно понимали, что это их последняя ночь в лагере и что завтра утром начнется последний этап их путешествия в Землю Израиля. Ни один из них не смог заснуть в ту ночь. Каждый видел свою жизнь, близких, которых они потеряли, все испытания, через которые им пришлось пройти, чтобы оказаться у ворот свободы. Это было во многом трудное расставание – оба оставляли близких, похороненных в земле Европы, – но они были уверены в том, что, сделав этот шаг, поступают правильно.

Начать заново.

Еще один шаг, и все, молился Менахем.

Холодным декабрьским утром они разбудили детей, принесли им чашки горячего чая и хлеб с джемом. В последний раз они прошли через свою маленькую кухню на балкон квартиры, которая была их временным домом в течение двух с половиной лет, и вышли на улицу ждать грузовик. Шурка и Яков сидели рядом с водителем, крепким немцем, который не переставал говорить о том, как сильно он любит евреев и как сильно ненавидит нацистов, уничтоживших его страну.

– Теперь нас все любят, – сказала Шурка по-польски.

– Подождите немножко. Антисемитизм не умер, он просто дремлет, – сказал Менахем.

– Дай Бог, чтобы вы ошибались.

Менахем с Иреной из кузова грузовика наблюдали, как их лагерь исчезает за заснеженными горами.

На вокзале водитель немец помог им погрузить вещи, а представитель Израиля обнял их и вручил билеты.