Под знаком тибетской свастики - Фридрих Наумович Горенштейн

- Не знаю.

- Что вы за офицер, если не знаете? - возвысил голос барон. - Красные рядом, в меня стреляли, а вы не знаете.

Барон поехал дальше и едва не наткнулся на меня.

- Это ты, есаул?

- Я.

- Доложи обстановку. Что происходит? Я лежал в палатке ночью, вдруг стрельба, думал красный разъезд, но кто-то крикнул: “Ваше превосходительство, берегись!” Я скрылся, затем поехал к ла­герю, но войска уже не было на месте. Есть ли сведения о Резухине?

- Резухин убит, - ответил я.

- Убит?! - вскричал барон. - И я ничего не знаю! Убит красными?

- Нет, своими.

- Значит, бунт? Предательство? Я это предчувствовал.

Он тронул коня и поехал к войску.

- Господа офицеры! - сказал барон, указывая на небо.

- Ви­дите звездочку, господа? Это Альфа из созвездия Центавра. В здеш­них местах ее можно видеть только в мае. Я это знаю, господа. Ас­трономия - моя слабость. Явление Альфы сейчас, осенью, знак по­тусторонних мистических сил. Идите со мной, и вы будете спасены. Иначе - гибель.

- Очаров! - обратился барон к командиру бурятской сотни.- Вам, бурятам, знакома тибетская магия, звезда указывает нам путь. Идем со мной.

- Нет, - ответил Очаров, - мы с вами не пойдем.

- Не пойдешь, Очаров? А куда ты идешь, что задумал? Я приказываю тебе вернуться обратно в лагерь.

- Я и мои люди не пойдем назад, - твердо ответил Очаров, - мы хотим идти на восток и защищать наши собственные кочевья. Нам нечего делать в Тибете.

- Казаки, - обратился тогда барон к казачьим сотням, - вы послушали смутьянов и предателей.

- Мы хотим идти в Маньчжурию, - ответил один из каза­ков.

- Солдаты, - сказал барон, - возвращайтесь и продолжайте поход. Если вы пойдете в Маньчжурию, будет голод. Вам придется глодать кости друг друга. Красные завтра же истребят вас всех до одного. Без меня красные уничтожат вас всех до последнего. Оста­вайтесь со мной и продолжайте войну. Полковник Марков, я прика­зываю тебе вернуть людей обратно в лагерь. Доктор, поворачивай госпиталь и раненых, поворачивайте обоз. Всех предателей, негодя­ев ждет страшная смерть! - закричал барон.

Люди угрюмо молчали.

- Мерзавцы! - закричал барон. - Войско подчиняется сво­ему командиру. А тебя, Марков, как изменника, я повешу. Пулемет­ная команда, взять на прицел предателей! Барон резко развернул лошадь и при этом толкнул меня.

- С ума сошел? - закричал барон. - Мало я тебя тростью бил?

- Хватит, господин барон, - ответил я. - Я царский офицер и запрещаю меня бить.

- Слепая собака! - закричал он мне и размахнулся.

Я, словно очнувшись, выстрелил в барона в упор, но от вол­нения промахнулся. Барон пригнулся, его белая кобыла одним прыж­ком взлетела на вершину холма и унесла Унгерна от пулеметов, ко­торые вели по нему огонь.

- Его теперь не догонишь, - сказал я.

- Он теперь на пути к Альфе Центавра, - добавил доктор, усмехнувшись. - А ведь я уже приготовился выпустить себе мозги из своего старого кольта, чем подвергнуться пыткам в случае, если барону удастся уговорить войско.

- Барон будет пытаться уговорить монголов, - сказал Мар­ков. - Есаул, вы поедете к князю Сундай-гуну и постараетесь его убедить не поддерживать барона.

Я быстро переоделся в монгольскую одежду и поехал.

126. Сцена

Я приехал к монголам под утро. В дивизионе не спали. Вид­но, монголы уже были осведомлены о случившемся. Сам князь Сундай-гун еще с несколькими старшинами сидел на корточках, о чем-то тихо говоря. Все они курили трубки. Я поклонился.

- События, происшедшие у русских, удивляют нас, - сказал князь.

- Мы не хотим служить барону, - ответил я. - Вы тоже не должны ему больше служить.

- Отчего же, - спросил князь, - разве он больше на Цаганбурхан, бог войны?

- Он сошел с ума, он погубит нас и погубит вас.

- Разве барона укусила бешеная собака? - спросил князь и, вынув изо рта трубку, далеко сплюнул.

- Однажды в монастыре и меня укусила бешеная собака, - сказал один из монголов, - я прожег рану раскаленным железом до кости, для того чтобы не стать безумным.

- Многие люди похожи на бешеных собак или на коварных хорьков. Они губили нашу Монголию, особенно русские и китайцы. Больше мы этого не хотим. Вы, русские, что камыш, подожжем - и вас не останется здесь, как не осталось и китайцев, - сказал князь. Вдруг монголы, стоящие в карауле, закричали:

- Цаганбурхан! Цаганбурхан! Бог войны!

- Я знал, что он приедет к нам, - сказал князь.

- Пастухи сообщили, что он мечется по горам недалеко.Стреляйте в него!

Монголы начали стрелять, но барон продолжал ехать, не обращая внимания на пули.

- Цаганбурхан! - кричали монголы. - Бог войны! Пули не страшны ему.

Когда барон подъехал, монголы пали перед ним ниц и стали просить прощения.

- Князь, не говори барону, что я здесь, - сказал я.

- Хорошо, - ответил князь, - ты наш гость, я тебя не выдам.

Я отъехал подальше в толпу монголов, продолжая наблю­дать. Барон подъехал к князю и сказал:

- Князь Сундай-гун, я обстрелян своим войском, подстре­каемым мятежниками. Но зачем здесь вы, монголы, стреляете в меня? Разве у монголов тоже мятеж?

- Прости, мы стреляли в тебя по ошибке, - вежливо ответил князь. - Мы, монголы, не посмели бы убить Цаганбурхана, своего бога войны. К тому же мы твердо верим, что не в силах это сделать. Ты не можешь быть убит, только что мы получили верное тому до­казательство.

- Ночью в меня стреляли, - сказал барон, - я думал, крас­ный разъезд, вижу, пули около меня. Тогда я понял, в чем дело, и поехал к вам, монголам, но в ночной темноте я проскочил. Вы огней не держите. Когда стало рассветать, я вас нашел. Князь, помоги мне подавить мятеж.

- Хорошо, я посоветуюсь с храбрейшими, и, может, мы по­едем за тобой по старым следам.

- Мое войско плохое, - сказал барон, -