Тума - Захар Прилепин

– Етить твою мать, туркиню! – проревел казачий голос, и по голосу стало ясно: то не приступ, а что-то иное.

…но что?..

– Алла! Алла! – закричали в несколько голосов на льду.

Крики те не приближались, а удалялись.

– Бей! – орали на пушкаря у той башни.

– Да куды?!. – огрызался пушкарь.

Снова сыпали матюки. Люди лаялись как ошпаренные.

До коня, стоявшего под валом, прибежал малолетний Митроня Вяткин. Спешно отвязав, махом вскочил.

– Митронь, чего там? – гаркнул сверху Иван.

– Ась? – Митронька задрал голову. – Да тумы убёгли! Сразу пятеро! Кои азовские! С Азова взятыи!..

…как рассвело, с валов все увидели.

Пять черкасских казаков – из тех самых янычаровых детей, что не дал, когда имали Азов, казнить азовский поп Чёрный, – сидят в рядок против черкасских стен.

Все разодетые в новое: бараньи тулупы, шапки, подбитые куньим мехом, в красных сафьяновых сапогах.

Пред ними – жареный баран в корыте. Во многих иных блюдах – куски телятины, конины.

Едят, вытирают руки о снег.

Подолгу пьют из поднесённых кувшинов – бузу, не то кумыс.

Снова жрут.

Всё – в объедках подле ног.

Стоят татары, ногаи, черкесы: смеются.

…а три дня спустя морозы в одно утро сошли на нет.

Разом забурел в степных далях снег. Зачернел, как гнилью пошёл, донской лёд.

Воздух заслоился, разнося дух мертвечины и ожившей земли.

…казаки бросились закапывать павших да помёрзших.

Ходили меж ям, грязные как черти.

Перекрикивались не в привычку, громко, будто оглохшие.

Разглядели, что лица у многих мертвяков – поедены зверьём.

…на другую ночь Дон, стеная, дал первую весеннюю трещину.

В тот же миг казаки на валах в сотни глоток закричали:

– Исус! Исус!! Исус!!!

Льдяный речной стон пообещал: скоро земля поплывёт из-под ног татарвы.

…не дожидаясь первой, затопляющей степь, волны половодья, вражий стан поднялся и начал отползать.

Заскрипели возы, оставляя чёрные, как змеи, следы.

Атаман Наум повелел провожать уходящих в немоте.

Поп Куприян стоял-стоял, да, не выдержав, завопил бессловесно, заплясал, кидая во все стороны руки. Вдруг будто из подмышки вынул да показал, вытягивая насколько возможно запястье, исхудалый рыжий кукиш.

Дьячок Анкидин кинулся, смиряя, обнимать попа.

Понемногу вышли на валы оставшиеся в живых бабы да девки – все в чёрном, сами же – белолики.

Так и стоял весь городок, недвижимый, – то ли живой, то ли мёртвый.

…со скрежетом раскрылись черкасские ворота.

Первыми вышли к Дону старики.

Вослед – казаки, ведя в поводу последних лошадей. На лошадях сидели казачата.

За ними плелись казачки, погоняя коров и волов. Тех осталось с дюжину на весь Черкасск.

Почуявший воду скот, дрожа боками, спотыкливо побежал.

…всё честное воинство, весь наброд, всё зверьё, вся скотина – пали на острые колени, припали к Дону.

Степан увидел своё чёрное, ломкое лицо и коснулся устами воды.

…возвращались хмельными, с трудом неся полные бурдюки и вёдра на коромыслах.

Нахлебавшиеся черкасские собаки сипло лаяли на тот омерзевший берег.

II

– Теперь мой черёд, пан Гжегож, – позвал Степан. – Помилуйте, хочу видеть пана!

Шляхтич не откликался.

Давно уж выучившись различать, спит лях или нет, Степан слышал: бодрствует.

Опираясь на посох, другой рукой ловя холодную стену, пошёл за ним сам.

Недвижимый Гжегож в своём атласном, утерявшем белый цвет жупане смотрел в стену.

– Ведаю, тебя обманули, пан, – сказал Разин, и, криво согнувшись, чтоб не утрудить поломанную ногу, поставил подле ляха корзину со снедью.

Пан всё молчал. Он был явственно озлоблен.

Степан покусал ус.

– Твуй брат пшиехал и не ве, як бычь (Твой брат приехал и не знает, как быть. – пол.), – сказал. – Пэвне, ест млоды. (Он, верно, молод. – пол.)

Лях издал носом раздражённый звук и взъярённо повернулся к Степану.

– Кто донощи тобе о цудзых змартвениях, рабе? (Кто доносит тебе про чужие заботы, раб? – пол.) – прорычал Гжегож.

Степан поставил посох у живота, уперевшись в него обеими руками.

– Никт, вачьпане (Никто, пан. – пол.), – сказал примирительно. – Я тылько выпытуе чебе… Помыщльмы разэм, вашмощчи! (Я лишь выспрашиваю у тебя… Давай вместе помыслим, пан! – пол.)

Лях снова уставился в стену.

Вдруг указал рукою: присядь здесь.

Степан, спиной о стену, начал сползать вниз, держась за посох.

Замешкавшись, лях всё-таки пособил: подгрёб сена и придержал садящегося Степана под локоть.

Сидели рядом молча.

Из ляшьего оконца под самым потолком явственно донеслись дальние журавлиные крики. Лях и казак переглянулись.

Лях качнул головой: …журавли.

Степан закивал: …они, пан.

Птицы летели вдоль Дона в османскую сторону.

– Он млодши (Он младший. – пол.), – сказал наконец Гжегож. – И он пшивюзл тыле заплаты, иле прощили. Леч они прошом два разы венцей. (И он привёз такую плату, сколько просили. Однако теперь они просят вдвое больше. – пол.)

– И повядаём: вэжь од купцув Жечипосполитей, хандлюйонцых тутай… (И сказывают: возьми у купцов Речи Посполитой, торгующих здесь… – пол.) – закончил Степан.

– Рация (Верно. – пол.), – лях оглядел Степана, но уже смягчившись взглядом. – Але купцы нащи тыле моему брату не дадзом. Они и ми тыле не дадзом. Я муглбым зналежчь ешче злотых на окуп, але особищче. По то ми тшеба вручичь. Для брата, защь, нема зауфания в земях наших, брат муй леккомыщлны ест (Однако купцы наши столько моему брату не дадут. Они и мне столько не дадут. Я мог бы найти ещё злотых на выкуп, но сам. Для того мне надобно вернуться. Брату же нет доверия в землях наших, брат мой легкомыслен. – пол.), – лях повернулся к Степану. – Бойе щеу, жебы он не страчил тего, цо удало щеу зебрачь… Ты розумешь их подлы уклад, козаче? Як мам згаднончь, як не дачь щеу звещчь, со мам зробичь? (Боюсь, как бы он не утерял здесь всё, что смог собрать… Ты понимаешь их подлый уклад, казаче? Как мне угадать, как не обмануться, как быть мне? – пол.)

Наклонившись к ляху, Степан зашептал:

– Паменташь тэго жида, со выкупил сэрба Стевана? (Помнишь того жида, что выкупил серба Стевана? – пол.)

Лях скривился, но, тут же забыв о своём брезгливом чувстве к жиду, мелко закивал:

– Паментам, козаче, паментам. (Помню, казаче, помню. – пол.)

– Жид бендже мугл внещчь за чебе застав (Жид сможет внести за тебя залог. – пол.), – медленно выкладывая слова, пояснял Степан. – Не таки дужы застав, як они прошом. Леч разем з тыми пенендзми, цо пшывюзл твуй млодши брат, застав выстарчы, жебы чебе, Пане Гжегожу, выпущчили. Але тутай тшеба бендже зоставичь твоего млодшего брата, Пане Гжегожу. (Не такой большой залог, как они просят. Однако вместе с теми деньгами, что привёз твой