Здесь, под северной звездою...(книга 2) - Линна Вяйнё

Ей горячо аплодировали, хотя у нее и было много завистниц среди дам, потому что она всегда стремилась выделиться и во всех начинаниях занять господствующее положение, что ей, как правило, и удавалось.

Когда праздничная публика, толпясь, хлынула через дорогу к своим экипажам, ей пришлось расступиться и пропустить бричку Аксели.

— Ну неужели надо ехать непременно в самую давку? Можно же немножко подождать.

— Дорога пока еще свободна для всех... и останется свободной...

Эти слова прозвучали в темноте явной угрозой.

— Кто это?.. Пьяный, очевидно. Нынче уже и на дороге не дают покоя...

Толпа все же расступилась, образовав коридор, потому что Аксели подхлестывал Поку вожжами и конь нетерпеливо бил копытом, явно не желая задерживаться.

— Как-нибудь вы еще и мне дадите эту самую независимость. Та-ак, Поку, прибавь-ка шаг, чтобы нам не пришлось ехать вместе с таким обозом дерьма.

Дима у риги дожидались Алекси и Акусти. Аксели i просил:

— Отец в избе?

— Да. Ну, получил?

— Получил. Только три штуки. Станционные взяли больше, чем им полагалось.

— А ну, покажи.

— Нечего их щупать. Давай спрячем.

Аксели вынул из брички три винтовки и понес в ригу, братья спросили:

— Ну, давай немного посмотрим. Сейчас я тихонько спичкой посвечу, из ладони.

Аксели уступил, и они осмотрели оружие при свете спички.

— Красивый вид. Смотри, какой у нее боек... Это магазин... Надень штык...

— Нет, давай спрячем от греха под солому. Только бы не полез рыться...

— А чего ему тут искать?

— Кто его знает, он всюду тычется...

— И патроны есть?

— Есть, сорок пять. Так что можно потренироваться.

Алекси чиркнул спичкой, и они осмотрели патроны. Приятно было держать их в руке. Ребятам редко приходилось видеть такие блестящие, гладенькие штучки.

— Это уж дух вон, когда такая попадет.

— А боли от нее почти не слышно... Один дядька на траншейных работах был с германского фронта, раненый. Говорит, что как поленом стукнули.

Винтовки и штыки спрятали в солому.

— Но надо их потом забрать отсюда, когда соломы станет меньше, чтоб на них кто не наткнулся нечаянно.

— Тут соломы еще надолго хватит, так что не страшно. Я думаю, мы их достанем раньше... Может, я еще маузер получу, если все будет хорошо. Ребята поехали за оружием к русским.

— У сыновей Теурю дробовики. Они наотливали для них свинцовых пуль.

— Что их дробовики, когда у нас вот эти заговорят. Наши винтовки с магазином, и, таким образом, насколько я понимаю, решающее большинство голосов в наших руках.

На другой день Юсси, как всегда, взял корзину и пошел в ригу, за соломой для скота. Ребята, затаив дыхание, приникли к окну. Однако Юсси спокойно вышел со своей ношей из риги. Ничего необычного нельзя было заметить на его усталом лице, пока он, скособочась, ковылял к хлеву.

Жизнь текла своим чередом, но за всеми обыденными делами и заботами стояло молчаливое, затаенное ожидание. Юсси, как всегда в такое время года, колол дрова и готовил соломенную сечку для скота. По-прежнему хлопотала по хозяйству Алма. Только теперь лицо ее иногда становилось печальным и задумчивым. Молодые мужчины стали куда-то ходить по воскресеньям и даже в будни по вечерам.

Однажды в воскресенье, под вечер, выйдя во двор, Юсси услышал где-то в лесу, за болотом, ружейные выстрелы. Алма тоже вышла из дому. За ней и Элина с детьми. Выстрелы повторялись по три кряду, потом на некоторое время наступала тишина. Звук, долетал из-за болота и с сухим треском отскакивал от стены сарая. Никто не сказал ни слова. Мальчики робко смотрели на старших, и любопытный вопрос сразу же замирал у них на губах, встречая серьезные, озабоченные взгляды. Послушав некоторое время, Алма пошла к себе, тихо сказав Элине:

— Детей-то хоть уведи...

Элина увела мальчиков в дом и плотно закрыла за собой двери. Юсси постоял-постоял, потом повернулся и пошел к бане. Слышно было, как он там возился и кряхтел, с грохотом переворачивая ушаты и шайки.

Время от времени вновь раздавались выстрелы, и эхо с треском прокатывалось по двору. Потом стало тихо. Стрельба кончилась.

В воздухе кружилась тонкая снежная пыль, опускаясь на мерзлую землю.

ГЛАВА ПЯТАЯ

I

Пасмурным зимним вечером одинокий путник ехал по шоссе на саночках-поткури. Санки плохо скользили, так как после снегопада дорога была еще мало наезжена. Да и мороз был слабый.

На подъемах путник шел, толкая санки перед собой, но как только начиналось ровное место или спуск, он разгонял санки и, вскочив сзади на длинные полозья, скользил, с силой отталкиваясь то правой, то левой ногой.

Это был посыльный сельского штаба рябой Сантери, работник хозяина Юллё. Он так торопился, что пот катил с него градом. На одной ноге у него была стальная скоба с шипами, но это скорее мешало, так как шипы вязли в мягком снегу. На голове у парня был вязаный шерстяной колпак с кисточкой, мотавшейся из стороны в сторону. Сам он был в простой коротенькой куртёшке, за неимением пальто. Шея замотана плотным шарфом, воротник куртки поднят, отвороты скреплены у подбородка булавкой.

Парень вез важную бумагу, и сердце у него билось торжественно, недаром ведь Хеллберг на прощанье сказал ему:

— Передай лично Коскела, из рук в руки. Больше никому. Ты отвечаешь за это головой.

Вот почему он пристально всматривался в дорогу, не покажется ли встречный, а время от времени оглядывался и назад. Проезжая лесом, он пытался проникнуть взглядом и во тьму сумрачного ельника, из-под нависших ветвей которого слабо отсвечивал наст.

И то и дело ощупывал задний карман. На одном подъеме остановился на минутку, чтобы отдышаться, огляделся по сторонам, снял рукавицы и положил их на санки.

Убедившись, что бумажка на месте и в сохранности, он вынул из заднего кармана пистолет, который обжег холодом его мокрую от пота руку. Впервые в жизни он держал в руках свой собственный «браунинг». Не то что совсем собственный, но доверенный в его распоряжение. Это был действительно пистолет системы «браунинг», хотя Сантери все небольшие плоские пистолеты называл «браунингами».

Проверив предохранитель, Сантери поднял пистолет и прицелился в сторону леса.

— Вот так бы весь магазин расстрелял.

Он вскинул пистолет кверху и опять направил его прямо перед собой, повторив это движение много раз, так что действительно