Словенская Русь - Николай Васильевич Соколов

К тому же епархии митрополии мешали иудейской религии распространяться среди хазар и подвластных им народов, поэтому было решено сократить их численность. И на сегодня в Хазарии осталась всего лишь одна Астильская[146] епархия, не считая Дороской, или Готфской, земли которой находились в совместном управлении хазар и ромеев.

– Из-за чего мы потеряли влияние на многие зависимые от хазар племена, – продолжил Епифан после короткой паузы. – Кстати, создание руской епархии поможет нам наладить связи с сиверами, среди которых, по моим сведениям, много христиан.

– Считаю последний довод логофета дрома весьма важным, – заметил император. – Меня только смущает, сможем ли мы обеспечить безопасность столицы, если разрешим русам ее посещать?

Вопрос Михаила Третьего относился, прежде всего, к эпарху Константинополя, отвечавшему за порядок в столице, и все собравшиеся посмотрели на Ориху, который на протяжении всего заседания с угрюмым видом молчал.

– Если будет принято решение о возобновлении торговли, безопасность столицы мы обеспечим, – заверил императора эпарх. – Предлагаю выделить для их судов лишь одну из городских гаваней и разоружать русов на время их пребывания в Константинополе с разъяснением наших законов и обычаев.

Затем Ориха напомнил об истинных причинах появления руских воинов под стенами ромейской столицы и заявил, что в будущем тоже не исключает подобных инцидентов, но сделает все возможное, чтобы они не приводили к таким печальным последствиям.

– И все же, несмотря на высказанные опасения, мне кажется, мы должны прислушаться к словам патриарха и дать язычникам возможность спасти свои души, – добавил эпарх, заканчивая речь.

– Ну что же, давайте попробуем, – согласился император, вспомнив счастливое лицо Евдокии Ингерины. – Подготовь указ о порядке посещения Константинополя и согласуй его с русами.

Глава четырнадцатая

Слуга доложил патриарху о приходе Андрея, и Фотий отложил недописанное окружное послание христианским патриархам[147]. Над ним он работал для привлечения их на свою сторону в противостоянии с папой Николаем.

Два дня назад три выбранных патриархом епископа рукоположили руского священника в сан архиерея. После долгих раздумий Фотий решил, что для более быстрого крещения язычников кандидатура знакомого с местными обычаями Андрея будет предпочтительнее назначения нового человека.

Вошедший в патриаршие покои епископ, поклонившись Фотию и испросив у него благословения, доложил об окончании подготовки к их отъезду из Константинополя.

– Иеромонах Павел и диакон Петр, данные мне вашим святейшеством в помощь, уже погрузили на дромон все необходимые для выполнения нашей миссии вещи.

– Когда отплываете?

Помощников рускому епископу Фотий подбирал, исходя из знания ими славянского языка. К тому же диакону поручалось присматривать за новоиспеченным иерархом, сообщая через херсонского архиепископа Николая обо всем, что будет происходить в землях русов.

– Наметили на завтра, – не совсем уверенно признался Андрей, – если сегодня на встрече с эпархом удастся решить все вопросы.

Именно Орихе император поручил разработать и согласовать с русами указ, где расписывался порядок посещения ими Константинополя. Но Аскольду и Креславу сразу не понравилось предложение легатария[148] эпарха о сдаче варягами оружия в Босфорской крепости, и согласование затянулось.

– Тебя еще хотел видеть логофет дрома Епифан, – сообщил епископу Фотий. – Обязательно с ним повидайся и зайди к моему казначею – он выдаст тебе три тысячи арабских дирхем, которые русы называют кунами. Это на первое время. Если понадобятся еще деньги или какая-то другая помощь, обращайся к архиепископу Херсона, я его предупрежу.

Поблагодарив патриарха за заботу, Андрей быстро покинул его покои, намереваясь сразу же отправиться к логофету дрома. До назначенного приема в претории было более двух часов, и епископ решил, что успеет повидаться за это время с логофетом Епифаном.

Логофет дрома не только руководил государственной почтовой службой, но и отвечал за связи империи с окружавшими ее странами и народами. Поэтому он рассматривал отправку к русам епископа как начало дипломатических отношений. Однако представление о северных варварах в империи было весьма расплывчатым, и Епифану хотелось его прояснить.

– Прежде всего, меня интересуют отношения русов с соседями, – объяснил логофет причину, по которой просил епископа к нему зайти. – Особенно с хазарами и франками.

– Но Куявия, где мне предстоит проповедовать, только одна из областей русов, – пояснил Андрей. – И граничит она с зависимыми от хазар племенами сиверов и угров. Так что я вряд ли смогу сообщить что-то существенное о франках.

– Для меня важна любая информация, даже самая незначительная. А среди подвластных хазарам племен обрати внимание на сиверов, среди которых должно быть много христиан. Если это подтвердится, постарайся наладить с ними связь.

Пообещав логофету ежегодно отсылать сведения, Андрей поспешил в преторий, находившийся в получасе ходьбы от здания почтового ведомства. В приемной претория епископ был сразу же приглашен секретарем эпарха к Орихе.

– Нам, наконец, удалось все согласовать, – сообщил эпарх, передавая пергамент с указом Андрею. – И если тебя все устраивает, я немедленно отправлю указ на утверждение императору.

В тексте, кроме вступительной части, где объяснялась причина его создания, имелось три раздела, в первом из которых русам предписывалось привозить с собой грамоты, разрешающие им посещение Константинополя с обязательным указанием количества судов и скрепленные печатью епископа.

– Патриарх попросил исключить непременное скрепление грамот местным архонтом, – пояснил эпарх Андрею. – Хотя присутствие его печати желательно как гарантия благонадежности плывущих к нам торговцев. Но это мы решили оставить на твое усмотрение, печати для тебя и архонта русов уже готовы.

В следующем разделе указывалось, что руские суда могут останавливаться только в гавани Феодосия, в указанном легатарием месте. Далее им предписывалось сдать под его присмотром все имеющееся оружие, которое русам возвратят в день их отплытия из Константинополя.

– Было бы желательно указывать в грамотах, которые ты будешь выдавать, имя старшего по каравану, – объяснил Ориха, когда епископ вернул пергамент. – А еще нужно обязательно зачитывать сам указ перед отплытием русов сюда, чтобы не возникало потом споров.

– Тогда, кроме самого указа, желательно иметь еще пару копий. А так мне все понятно. Неясно только, когда я смогу его получить?

– Думаю, к вечеру он будет у тебя на патриаршем подворье, – предположил эпарх. – Его принесет мой асикрит[149] вместе с копиями.

Простившись с эпархом, пожелавшим ему удачи, Андрей покинул здание претория и, не торопясь, пошел по улицам ромейской столицы. После неожиданного рукоположения в епископы его не покидала тревога: все ли им сделано для выполнения предстоящей миссии в землях русов.

Казалась бы, возведение в сан иерарха для молодого провинциального священника было невероятным счастьем, но вместо радости Андрей ощущал огромную ответственность, внезапно свалившуюся на него. И что с этим делать,