Словенская Русь - Николай Васильевич Соколов

напугало патриарха Фотия, ожидавшего, что Михаил захочет избавиться и от него. Но после развода Василия с Марией и венчания его с Евдокией Ингериной император, похоже, проникся к патриарху симпатией, лично поддержав Фотия в споре с папой Николаем, требовавшим признания первенства епископа Рима.

Окончательно успокоило патриарха последовавшее объявление соправителем Михаила третьего кесаря Василия, которое по просьбе императора он поддержал. Да и вообще, Фотий чувствовал, что после гибели Варды его положение при императорском дворе наоборот укрепилось.

– Из гавани Феодосия сообщили о прибытии дромона из Херсона со священником Андреем и двумя его спутниками, – доложил слуга, прервав размышления патриарха.

– Передай, чтобы гостей встретили, и позаботься об их размещении, – распорядился Фотий. – А когда вернусь с вечерней службы, сразу приведи ко мне приехавшего иерея.

После отправки еще в прошлом году письма в Херсон патриарх не особенно надеялся на выполнение тамошним стратегом распоряжения, скрепленного печатью убитого кесаря Варды. А обращаться к императору или его соправителю Василию с просьбой продублировать прошлогодний приказ он не решился.

«Значит, на то воля Божья, – подумалось ему по пути на вечернюю службу. – И не мне ей противиться…»

Но каким образом воплотить задуманное еще с кесарем Вардой сближение с русами через их крещение, патриарх не знал. Главное, что он совершенно не представлял, как может отнестись к варварам, шесть лет назад разорившим окрестности Константинополя, император Михаил, не говоря уже о Василии.

«Все в руках Божьих, – решил Фотий, возвращаясь после службы на свое подворье. – Придется обратиться к императору. Но сначала нужно все как следует выяснить у священника…»

Обстоятельность рассказа Андрея о жизни среди русов с упоминанием даже мелких подробностей обычаев и верований язычников понравилась патриарху. Приглянулся ему и сам иерей, уверенно, с сознанием дела говоривший о своих ближайших планах и возможностях их реализации.

Как понял Фотий, основной проблемой молодого священника было отсутствие помощников и денег для расширения миссионерской деятельности. Поэтому он сразу оценил предложение Андрея брать с купцов плату за разрешение торговать в Константинополе, которая пойдет на нужды христианской общины.

– С князем Диром я уже обо всем договорился.

– К сожалению, решение о возобновлении торговли с русами может принять только император, – признался удрученно патриарх. – После их недавнего нападения на Константинополь добиться такого разрешения будет трудно.

– Значит, пока придется рассчитывать лишь на помощь воеводы Николая. – Кроме него, на сегодня в общине состоятельных людей нет.

– Ну, с деньгами я помогу. Мне любопытно, почему не крестится сам князь русов?

– Он боится, что большинство знати его не поймет. Местные жупаны не настроены принимать веру от государства, которое закрыло для них свою столицу. К тому же Дир как-то мне намекнул, что я всего лишь иерей.

– А откуда он знает о нашей иерархии? – изумился Фотий.

– Наверное, из рассказов купцов, посещавших Херсон и Константинополь. Им вообще известно о нас намного больше, чем нам о них. Я тут только перед отъездом узнал, что страна русов состоит из трех больших областей, одна из которых даже граничит с франками.

Последнее известие сильно встревожило патриарха. Посланные к моравам священники Константин и Мефодий уже жаловались ему на происки франкских епископов, подчинявшихся папе Николаю Первому. К тому же на днях Фотий узнал об отправке болгарским ханом Борисом, недавно им крещенным под именем Михаила, посольства в Рим.

– Хорошо, я поговорю с императором о возобновлении торговли с русами. И подумаю, чем еще смогу помочь.

Последнее относилось к уже принятому Фотием решению о создании руской епархии. Он только не знал, как лучше поступить: отправить туда епископа или рукоположить в первосвященники Андрея. Что же касалось разговора с императором, то патриарх начал его с рассказа о посольстве болгарского хана в Рим.

– Мне уже докладывали, – прервал тот Фотия.

– Тогда вашему величеству, наверное, известно, что архонт[133]Борис будет просить у папы Николая создания отдельного болгарского патриаршества с подчинением его Риму.

– Даже если у болгар появится свой патриарх, управу на них мы всегда найдем, – заверил старика Михаил Третий. – Можешь не сомневаться.

Поняв, что настаивать далее бесполезно и даже небезопасно, Фотий поспешил сообщить о желании недавних их врагов русов креститься, кратко обрисовав перспективы приобщения к христианству северных варваров.

– А я тут при чем? – удивился император недовольно. – Ты занимаешься церковными делами, сам и решай.

– Но тут вопрос касается народа, осмелившегося на нас напасть. К тому же русам запрещено появляться в Константинополе.

– Хорошо, я соберу консисторий[134], и мы это обсудим, – пообещал Михаил, увидев входящего в зал соправителя Василия, сделавшего за год головокружительную карьеру при императорском дворе.

Став в прошлом году паракимоменом вопреки желанию всесильного кесаря, Василий прекрасно понимал, что нажил в лице Варды смертельного врага. Так что его решительность и личное участие в убийстве дяди императора были вполне объяснимы и оценены Михаилом Третьим, назначившим его новым кесарем.

А вот дальнейшее возвышение Василия было скорее результатом обстоятельств, а не его заслуг. Еще в прошлом году император Михаил женил Василия на своей любовнице Евдокии Ингерине, которая забеременела. Случилось это после того, как кесарь Варда отказался помогать племяннику развестись с женой.

После убийства Варды император уже сам не решался заниматься разводом и жениться на Евдокии Ингерине. А чтобы как-то загладить вину перед любовницей, он сделал ее официального мужа своим соправителем. Но уже давно переехавшая к Василию беременная женщина продолжала обижаться на Михаила, не желая его видеть.

– Как она там? – поинтересовался император после ухода патриарха. – Согласилась со мной встретиться?

– К сожалению, сказала, что никого не хочет видеть, – признался с явным сочувствием Василий. – Но ты не расстраивайся, беременные женщины непредсказуемы. Когда вернусь, опять с ней поговорю.

– Передай Евдокии, если родится мальчик, обещаю его сразу же усыновить и объявить наследником.

Глава одиннадцатая

Приехавшие с иереем русы уже десять дней жили в Константинополе, а реальных продвижений по вопросу возобновления торговли не было. Обещание императора созвать консисторий так и осталось словами. И Креслав предложил Аскольду навестить его старого знакомого Симеона.

После ухода русов из-под стен ромейской столицы эпарх[135] Ориха выполнил обещание и добился назначения тавулария[136] Симеона на должность квестора. И хотя с недавнего времени обязанности квестора были значительно урезаны, он все же оставался высшим судебным лицом в Константинополе.

Симеон проживал там же в старом родительском доме, но теперь встретиться с ним оказалось не так легко. Вместо старика привратника жилище квестора охраняли воины городской стражи, которые даже не хотели докладывать хозяину о каких-то якобы его давних знакомых.

– Честно говоря, своим ушам