Словенская Русь - Николай Васильевич Соколов

– Тебе бы лучше поговорить с братом моей жены, протодиаконом Андреем. К тому же, если надумаешь креститься, без его помощи тебе не обойтись.

Аскольд, с трудом скрывая разочарование, поблагодарил и попросил познакомить его с Андреем. Протодиакон хорошо говорил по-славянски, и пятидесятнику оставалось только их свести.

– Тогда не стоит затягивать, – Хаук обрадовался, что хоть чем-то может помочь земляку. – Вечерняя служба давно закончилась, и он, наверное, уже дома. Тут недалеко.

В отличие от Луки, протодиакон выслушал гостя очень внимательно, предупредив, что в таких вопросах к мнению церкви редко прислушиваются. Но смягчил свои слова заявлением, что все в руках божьих. И поинтересовался, искренне ли желание Аскольда креститься?

– Честно сказать, не знаю. Задумываться о вашей вере я начал, когда после прикладывания серебряного креста у меня затянулась долго гноившаяся рана. Но опасения оказаться среди соплеменников белой вороной меня останавливали. А как только появилась возможность объяснить свое крещение попыткой возобновления нашей торговли в Константинополе, я решился.

– Значит, теперь ты считаешь, что не будешь среди них белой вороной? А почему?

– Потому что мое крещение будет рассматриваться как жертва с моей стороны. К тому же как воевода и зять руского князя я надеюсь, что кто-то последует моему примеру. И тогда у нас будет христианская община.

– Если так, то я завтра же поговорю с архиепископом Николаем. И с его благословения начнем готовиться к твоему крещению.

Его очевидная заинтересованность объяснялась давним желанием Андрея стать иереем[118]. Он одиннадцать лет назад получил сан диакона и уже четыре года служил при епископе протодиаконом, но так и не достиг своей цели. В отличие от иерея, диаконы и протодиаконы не имели права совершать богослужения и таинства.

Причиной его медленного продвижения по службе было ограниченное число приходов в Херсоне, совсем недавно ставшем центральным городом фемы. Лет тридцать назад императору Феофилу удалось добиться от хазар передачи ему всех окрестных климатов[119], из которых и образовалась новая фема.

Получив статус главного города, Херсон начал возрождаться, но население увеличивалось медленно и новые приходы уже давно не открывались. А в других климатах фемы при епископах были свои диаконы и протодиаконы, желающие стать священниками. Поэтому появление руского воеводы Андрей воспринял как божье предначертание.

– И ты готов отправиться к варварам? – удивился архиепископ Николай, услышав от своего воспитанника пожелание поехать в качестве проповедника к русам. – Может, лучше еще подождать? Мне говорили, что отец Иоанн собирается на покой.

Церковь священника Иоанна находилась за городом в небольшом селении, и тому, чтобы прокормиться, приходилось огородничать и содержать скотину. Андрей не боялся трудностей, тем более что пока не обзавелся семьей, но, получив приход Иоанна, он навсегда может забыть о каких-либо перспективах. А протодиакон мечтал когда-нибудь стать епископом.

– Спасибо, владыка, за заботу, – поблагодарил Андрей. – Но я уже давно задумывался о приобщении к вере язычников, поэтому появление руского воеводы воспринял как божью помощь в моей нерешительности.

– Хорошо, готовь своего гостя к крещению и готовься сам к принятию иерейской хиротонии[120] – благословил протодиакона архиепископ. – После рукоположения сам проведешь обряд крещения над своим первым язычником.

В Херсоне вслед за Аскольдом, нареченным Николаем в честь архиепископа, крещение приняло еще семеро спутников воеводы. Так что родной город Андрей покидал не только с благословением архиепископа, обеспечившим его всем необходимым для богослужения среди русов, но и с полноценной христианской общиной.

Проводив в гавани воспитанника, архиепископ Николай поднялся на крепостную стену и долго наблюдал за рускими ладьями, пока те не скрылись за северным мысом. Отъезд Андрея вызвал много пересудов в городе и наверняка стал известен стратегу Никифору, отношения с которым у архиепископа были давно натянутыми.

Вернувшись домой, он на всякий случай решил уведомить патриарха об отправке к русам священника для проповеди среди язычников христианской веры. Подробно изложил побудившие его на такой шаг, без одобрения патриарха, причины и обрисовал выгоды приобщения русов к истинной вере.

В конце письма архиепископ Николай еще раз извинился за самовольство, сославшись на одну из заповедей, предписывающих каждому христианину бороться за спасение душ неверующих.

Глава шестая

По возвращении в Заруб Аскольд не стал там задерживаться, почти сразу отплыв в Самвит. И не только ради ждавшей возвращения мужа молодой жены, но и из желания помочь священнику Андрею скорее обустроиться на новом месте.

За время совместного плаванья Аскольд убедился, что иерей – тот человек, который нужен для возобновления торговли в Константинополе. Именно священнику пришла мысль брать с плывущих туда купцов деньги, выдавая взамен письменные заверения для ромеев в их благонадежности.

– Эти грамоты ты будешь заверять печатями вместе с ромейским священником, – объяснил Аскольд при встрече куявскому князю. – А деньги с купцов пойдут на нужды христианской общины.

– Не жирно ли будет? – заметил Дир недовольно.

– А ты хочешь содержать священника на свои деньги? Я обещал построить церковь и помочь, чем смогу, но ведь общине и потом понадобятся деньги.

– Да я что, против?! Пусть будет, как вы договорились. Строй, помогай, главное, чтобы не впустую.

Аскольд и сам понимал, что их затея могла закончиться ничем, но сдаваться не собирался. Потому, вернувшись от Дира, предложил Андрею вместе с Дедилом выбрать место для будущей церкви, а Нестую, ставшему после крещения Нестором, велел заняться закупкой меда и воска.

– Можно еще возить в Херсон деготь, – предложил Нестуй. – Он там стоит почти в три раза дороже, чем здесь.

– Молодец. Давай попробуем. Только времени у тебя немного: отплыть к ромеям ты должен через месяц.

Варяжскому воеводе опять предстояли большие расходы, поэтому он намеревался еще раз отправить несколько ладей в Херсон. Это же Аскольд предложил словенским сударам, когда вернулся в Заруб. Все они уже обустроились, но испытывали трудности с выплатой жалования дружинникам.

– Если хотите, могу купить у вас ладьи, – предложил варяжский воевода. – Они не новые, так что дам за них только по тридцать кун.

– По пятьдесят, – возразил Окула. – У меня ладьи недавно сделаны и в хорошем состоянии.

– Да мне ваши ладьи не нужны, – пояснил Аскольд. – Я лишь хотел помочь, чтобы от вас не разбежались последние воины.

Замещавший его сотник Роднег еще по возвращении воеводы из Херсона докладывал, что два десятка дружинников хотят перейти от сударов к ним на службу. А Дир и так с трудом оплачивал приехавших с Аскольдом лишних варягов, и тот не знал, что с