Словенская Русь - Николай Васильевич Соколов

– Думаю, делами займемся завтра, – предложил он. – А сегодня отметим ваш приезд.

– С делами придется подождать до моего возвращения из Родени, – заявил варяжский воевода. – Дир просил передать тамошнему посаднику три десятка варягов. А пока прошу тебя помочь словенским сударам.

После чего он подробно объяснил сотнику, какая помощь требуется, а сударам – стоящую перед ними задачу. Приближалась зима, и надо было как можно быстрее обустроиться на новом месте. И все же Невер не отпустил гостей, пока те с ним не выпили.

«Не надо было вчера смешивать медовуху с вином, – думал на следующий день Аскольд, стоя на носу плывшей в Родень ладьи. – Опять весь день голова будет болеть…»

Небольшой городок Родень тоже стоял на высоком правом берегу Днепра, являясь конечной точкой сбора судов, спускавшихся вниз по реке. Здесь же они делали первую продолжительную остановку после трудного и опасного подъема Днепром из ромейского моря.

Несмотря на недавнее разорение сиверами предместий Родени, там уже бурлила жизнь, чему была свидетельством суета на берегу, где варяжский воевода насчитал более двух десятков ладей. Как позже выяснилось, большинство из них только вчера вернулось с руским посольством из Константинополя.

– Ты представляешь, они продержали нас больше месяца у Босфорской крепости[105], так и не разрешив плыть дальше, – пожаловался Аскольду повстречавшийся на берегу посол русов Креслав. – Даже меня одного эти мерзавцы не пропустили. А еще предупредили, что в следующий раз уничтожат все наши ладьи.

Варяжский воевода давно знал Креслава, не раз бывая с ним в свеонской Бирке, финском Торке или словенской Ладоге. Но сейчас он мог лишь посочувствовать послу короля ободритов и вендов, понимая, как не понравится Мстивою, а главное, Велемудру такой итог поездки.

– Еще четыре года назад было понятно, что ромеи не горят желанием видеть у себя наших купцов, – напомнил ему Аскольд о недавнем походе русов на Константинополь. – Нужно время, чтобы забылись обиды или сменился там правитель.

– Я тоже так считаю, но от этого не легче. Отчитываться перед главой купеческого товарищества все равно придется.

– Да, не позавидуешь тебе.

– Ладно, пойду готовиться к отплытию. Мы и так задержались, зайдя на обратном пути в Херсон, чтобы распродать оставшиеся товары. Рад был с тобой повидаться.

Распрощавшись с послом Мстивоя, варяжский воевода разыскал пятидесятника Бравида и вместе с ним направился в возвышающуюся над предместьем крепость Родени. Посадника Местяту известили о приезде варягов, и он первым делом пожаловался на большие потери во время прошлогодней осады городка сиверами.

– А с оставшимися двумя десятками воинов оборонять город просто нереально.

– Надеюсь, трех десятков Бравида тебе хватит для укрепления крепости? – сказал Аскольд, кивнув в сторону пришедшего с ним молодого воина. – Во всяком случае князь Дир просил выделить тебе именно такое количество варягов.

– Разумеется, достаточно. Только у меня есть свой пятидесятник.

– Думаю, Бравид тоже пригодится, учитывая, что командовать придется варягами.

Разговор с посадником ему не понравился, и он предупредил пятидесятника, чтобы тот не позволял Местяте притеснять варягов даже в мелочах.

– А будут серьезные разногласия, сразу сообщай. Я оставлю тебе на всякий случай одну из ладей.

Чтобы никто не подслушал, они говорили по-гаутски и очень удивились, когда на берегу у ладей их кто-то окликнул на том же языке. Обратившийся к ним старик оказался уроженцем острова Готланд, возвращавшимся домой после более чем тридцатилетней службы у ромеев.

– Я бывал на твоем острове, но проездом и давно, – признался Аскольд. – Так что рассказать о нынешней там жизни ничего не смогу. Но с удовольствием послушаю о твоих странствиях.

Обрадовавшись встрече с земляками, хотя еще дед Аскольда переселился на Русь, тот согласился рассказать о себе. Пригласив старика к костру у своей палатки, варяжский воевода достал из ладьи баклажку с вином и, отпив немного, передал ее Бруну – так звали нового знакомого.

Старик начал с того, что по молодости ему предложили отправиться в дальнее плаванье, деньги обещали хорошие. В то время из-за войны со словенами русам пришлось осваивать новый путь в Хазарию, проходивший по Днепру и ромейскому морю на Дон, где хазары из-за варяжских грабежей начали строить крепость Саркел[106].

Плаванье проходило благополучно. Продав в Херсоне захваченных дорогой пленников, они решили еще подзаработать и напали для захвата рабов на хазарское побережье. Этот набег закончился для Бруна неудачно: он сам оказался в плену, и его хозяева продали молодого раба ромеям.

– Узнав, что я бывший воин, те предложили мне креститься и поступить к ним на службу. Выбор был невелик: сгнить заживо на рудниках или, крестившись, стать наемником.

– А зачем надо было креститься? – удивился Аскольд.

– После крещения ты становишься для ромеев как бы своим, – пояснил старик. – Да и только христианином можно начать продвигаться по службе. Один из наших – Ингер – даже стал начальником дворцовой стражи, его дочь Евдокия сейчас живет с императором Михаилом.

– А ты до каких чинов дослужился?

– Я попал в провинцию, там и плата ниже, чем в столице, и чинов больших не выслужишь. К тому же вскоре женился, поэтому закончил службу всего лишь начальником, по-ромейски – кастрофилаком крепости на границе с арабами. А в прошлом году после смерти жены такая тоска меня взяла, что решил вернуться на родину. Но смогу ли там теперь жить, не знаю…

Слушая Бруна, варяжский воевода вдруг подумал, что крещение может помочь русам восстановить торговлю с ромеями. Не станут же они отказывать единоверцам в посещении Константинополя? И Аскольд начал подробно расспрашивать старика о вере и обычаях ромеев.

Расстались они со стариком уже глубокой ночью, но, несмотря на позднее время, варяжский воевода разыскал Креслава и рассказал о своей идее. Спросонья посол короля вначале ничего не понял и попросил приятеля еще раз все ему растолковать.

– А что, может получиться, – предположил задумчиво Креслав. – Только надо все как следует продумать.

Глава третья

Новость о неудаче руского посольства, которое не пропустили в Константинополь, порадовала куявского князя. Ему подумалось, что теперь Мстивой перестанет его упрекать в нежелании договариваться с ромеями, которые сознательно перевели всю торговлю с русами в Херсон.

Навестивший князя Креслав, жалуясь на упрямство ромеев, обругал их спесивыми негодяями.

– Ну, ничего, есть одна задумка, как заставить их пускать нас в Константинополь. Только тебе, возможно, придется креститься.

– Зачем? – удивился Дир.

– Вряд ли они откажутся торговать с единоверцами. Можешь пока не беспокоиться, первым