Словенская Русь - Николай Васильевич Соколов

воевода Аскольд обратился ко мне с просьбой заменить казнь осужденных на их изгнание. Вы знаете, что только его появление помогло избежать больших жертв, и я не могу ему отказать. Но предупреждаю, любой вернувшийся сюда участник мятежа будет сразу казнен.

Одобрительные возгласы не только помилованных, но и жителей Ладоги подтвердили правильность принятого решения. Рюрик не надеялся, что теперь все словенские судары проникнутся к нему любовью и уважением. Но на то, что после случившего они задумаются, прежде чем затевать новые заговоры, рассчитывал.

– Вадимир умер, – сообщил князю Клек.

– Распорядись о сожжения тела, а прах потом надо будет захоронить на родовом могильнике. Все-таки он внук Гостомысла.

Глава четырнадцатая

– Мне доложили о появлении на Черехе трех десятков ладей, – сообщил Протша псковскому посаднику. – На многих женщины и дети.

Недавно Светослав назначил своего бывшего кормщика тиуном и не пожалел. Без помощи Протши ему бы не удалось так быстро восстановить кром и навести порядок в контролируемых землях кривичей. Трувор попросил друга взять на себя все хозяйственные вопросы, и одному посаднику было не справиться.

– Не думаю, что это враги, но на всякий случай отправь гонца в Изборск, а я распоряжусь усилить стражу у ворот и на стенах крома.

Предположения Светослава подтвердились: на закате ладьи мирно причалили у Пскова и приплывшие на них люди начали готовиться к ночевке. Окончательно опасения рассеялись, когда он узнал в поднимавшемся по крутому берегу в город воине варяжского воеводу Аскольда.

– Рад тебя видеть! – признался посадник, обнимая товарища. – Уже слышал, как ты отличился в прошлом году, возвращаясь из Хазарии. Но как тебя сюда-то занесло?

– Еду по распоряжению Мстивоя воеводой в Куявию, – сообщил Аскольд. – А в Ладоге, где забирал часть варягов, князь Рюрик уговорил помочь его брату Трувору разобраться с непокорными кривичами.

– Трувор подъедет завтра, а сегодня мы должны отметить нашу встречу, – предложил Светослав. – Предупреди своих людей, чтобы не беспокоились.

– Ты, смотрю, стал большим начальником, – усмехнулся варяжский воевода, оказавшись в тереме посадника. – Таким хоромам и князь позавидует.

– Брату Рюрика, с которым мы служили в дружине Световита[101], больше приглянулся Изборск, вот он и велел мне здесь обживаться, назначив посадником. Ну что, давай выпьем за встречу…

Вспоминая былое, они засиделись до утра, а уже через пару часов посадника попытался разбудить приехавший Трувор. Но быстро понял, что от Светослава сейчас ничего не добиться, попросил Протшу его где-нибудь разместить, ведь он почти всю ночь провел в седле.

Перебравшие с выпивкой приятели в себя пришли к полудню, тогда только брат Рюрика выяснил, что приехал в Псков не зря. Вместе с дружиной Аскольда у него была реальная возможность подчинить остатки кривичей и разобраться с сыном Лютши Смоленом.

Псковского посадника Трувор брать в поход не стал: воевать им предстояло с родным дядей его жены. Вместо Светослава изборский наместник взял Протшу, которому по должности следовало знать всех старшин кривичей, чтобы собирать с них подати.

Объединенные дружины отплыли в верховья Великой на следующий день, Аскольд торопился оказаться на Днепре, до которого ему надо пройти два волока. И если для преодоления междуречья Великой и Двины у него были проводники, то о втором волоке – лишь смутные представления.

Проводив товарищей, Светослав попросил жену истопить баню, иначе приходить в себя ему надо будет не один день: за весь прошлый год он выпил вина и медовухи меньше, чем за последние два дня.

Пропарившись и облившись дважды холодной водой, Светослав почувствовал себя намного лучше. И уже собирался идти домой, но появившаяся с двумя вениками нагая Любава спутала все планы.

– Хотя бы рубашку надела, – проворчал осуждающе Светослав. – Я все-же мужчина, могу не сдержаться.

– И что? Я ведь твоя жена.

– Ты еще ребенок.

– Мне уже тринадцать, – произнесла обиженно Любава. – Ты не можешь дальше мной пренебрегать. А ну-ка, ложись на полку, я из тебя всю эту дурь вениками выбью!..

Как и предвидел Светослав, девчонка своего добилась, наконец став его настоящей женой. Но медовый месяц длился недолго. На одиннадцатый день пришло известие о гибели Трувора.

– Ты же его знаешь: полез в самую гущу дерущихся, а когда мы подоспели, он уже был мертв, – оправдывался Протша, сопровождавший в Псков домовину[102]с залитым медом телом младшего брата Рюрика. – Но мы за него отомстили! Мало кто живым ушел.

– А Смолян?

– Его тело не нашли.

– Аскольд поплыл дальше?

– Нет, мы с Вагуем уговорили его задержаться, пока рядом с местом гибели Трувора на острове не достроится крепость.

– Значит так. Остаешься здесь за меня. Найми кого-нибудь отвезти тело Трувора в Ладогу, а я сейчас же отплываю к нашей дружине. Пока Аскольд не уплыл, надо организовать преследование Смоляна.

Светослав понимал, что после гибели друга ему будет трудно защитить дочь Буревоя, да и себя от подозрений. А если удастся убить или захватить Смоляна, станет намного проще разговаривать с Рюриком.

Всю дорогу псковский посадник подгонял гребцов из опасения, что варяжский воевода передумает и уплывет. И боялся он не зря. Добравшись до почти достроенной варягами крепости, Светослав узнал, что вчера ладьи Аскольда отплыли вверх по Великой.

– Надо догнать, – сказал посадник командовавшему дружиной Вагую. – Оставь здесь человек пятьдесят, а остальных гони на ладьи.

Как ни торопился Светослав, нагнать варяжского воеводу удалось только у места впадения в Великую речки Идрицы, где начинался один из волоков на Двину. Аскольда удивило неожиданное появление товарища, и, даже выслушав его объяснения, он так и не понял, чем может помочь псковскому посаднику.

– Мне стало известно о бегстве Смоляна на Двину, нам надо его настичь. С тобой отправится Вагуй, а я поплыву до верхнего волока, на Двине мы встретимся.

Выбранный посадником путь оказался очень тяжелым. Постоянные перетаскивания ладей через перекаты и мели, а также между озерами вконец измучили воинов. Светослав уже не подгонял дружинников, хоть и понимал, что они могут не встретиться с Аскольдом, торопившимся на Днепр.

Однако после спуска рекой Полотой до городища, которое кривичи называли Полоцком, ему пришлось еще два дня дожидаться ладей варяжского воеводы. Местный старшина Даньша сообщил, что Смолян ушел вверх по Двине. Посадник решил оставить здесь на какое-то время Вагуя с воинами.

– Твоя задача – добиться, чтобы здешние кривичи отказались поддерживать сына Лютши, – наставлял он старинного приятеля. – Ну и сбор податей за тобой.

А Аскольда псковский посадник попросил дорогой на Днепр не забывать о дяде его жены, хотя и свыкся уже с мыслью, что после гибели Трувора и бегства Смоляна ему не избежать непростого