Дорогая Клара! - Кристина Вадимовна Эмих

ДНЕВНИК КЛАРЫ

3 СЕНТЯБРЯ 1956

Если я не сделаю это сейчас, второго шанса может не представиться.

Началось нелегальное переселение. Ланги уехали еще в марте, на свой страх и риск. Едва ли им удастся получить работу и прописку.

Инга Ланг уверяет, что они всеми правдами и неправдами попадут в родное село. Но они понятия не имеют, куда едут. Вероятно, их большой дом давно заняли. Родных на родине не осталось. Кто их примет, кто приютит?

Желающих вернуться в Поволжье много. Как бы ни обжились в Казахстане, людей тянет на малую родину. Немцам только дай волю, они соберут свой скромный скарб и вернутся домой.

ДНЕВНИК КЛАРЫ

4 ОКТЯБРЯ 1956

Решено.

Во вторник я в очередной раз отметилась в комендатуре, а в среду рано утром мы сели в телегу и выехали.

Меня трясло, чудилась погоня. Что с нами сделают, если поймают? Но вот мы едем полдня, день, нас никто не остановил. Ночью не спала, прижимала паспорт к груди[55]. Если бы с нас сняли обвинения, после войны все могло быть иначе. Мы бы тихо вернулись на прежние места, воссоздали автономию, но на нас повесили ярлык предателей. Не думать, ни о чем не думать.

ДНЕВНИК КЛАРЫ

20 ОКТЯБРЯ 1956

Я обошла дом и оказалась во дворе. Там, где раньше была скамейка, из асфальта торчали металлические ножки. Помню, как мы с мамой водрузили на эту скамейку сумки, с которыми приехали из деревни в июне сорок первого. Нас тогда высадили на вокзале, и мы долго шли по широкой центральной улице, а потом несколько кварталов параллельно Волге.

Я так обрадовалась, когда она велела поставить сумки! Оттого и запомнила скамейку.

А теперь ее нет. Рожки да ножки.

Я поднялась на второй этаж и замерла. Стояла и несколько минут смотрела на дверь. “Пусть случится чудо, и Гертруда окажется там, за этой дверью”.

Я дотянулась до кнопки. Тишина. Нажала еще раз. Постучала в дверь. Сначала легонько, потом сильнее. Из соседней двери показалась старушка.

– Вам кого?

– Гертруду. Гертруда, она здесь живет?

– Таких не знаем. А вы, простите, кто?

– Я… Вы здесь давно живете?

– После войны приехали, с тех пор и живем. А почему вы интересуетесь?

– Может, вы ее видели.

– Никого я не видела.

Разумеется, ее здесь нет. Глупо было приходить. Я развернулась и хотела было идти, но тут по ступенькам поднялась она. Я вскрикнула. Гертруда. Моя Гертруда. Я сделала шаг ей навстречу, но она отшатнулась. Посмотрела на меня, затем на соседку.

– Вы к кому?

– Я… Как… Я… Ты не узнаешь меня? – На долю секунды я действительно поверила, что обозналась.

– Наверно, вы ошиблись домом. Они здесь одинаковые по улице. Пойдемте, вы скажете адрес, я покажу дорогу.

Гертруда взяла меня за локоть и поволокла на улицу.

– Как ты здесь оказалась?

– Бежала.

– Бежала? Тебя кто-то видел, пока ты шла сюда?

– Кто видел, Гертруда? Разве что соседка, – мне хотелось извиниться перед ней и уйти.

– Тихо. Если узнают, то нас с Володей… Неважно. Пошли.

“С каким еще Володей?” – подумалось мне. Распахнулось окно на втором этаже. Соседка, которую я встретила на лестничной клетке, перевесилась через подоконник и уставилась на нас.

– Сейчас мы молча дойдем до угла дома, дальше дам инструкцию, – процедила Гертруда.

Я закивала. Мы прошли молча несколько метров.

– Слушай. Через два квартала прямо и направо столовая. Жди меня там. Займи столик подальше от входа. Я подойду через пятнадцать минут.

Я продолжала кивать.

– Да, вон туда, – сказала громче Гертруда и указала рукой вперед. – Не потеряетесь.

И пошла обратно быстрым шагом. А я стояла как вкопанная.

– Галь, это кто? – услышала я голос соседки.

– Да покуда мне знать? Заблудилась.

Я доплелась до столовой и сделала так, как сказала Гертруда: купила чай и заняла столик в углу. Мне хотелось уйти. Но я не могла так поступить. Не ради себя, ради Каролины, я должна была дождаться Гертруду и попросить о помощи.

Через двадцать минут Гертруда действительно пришла. Осмотрелась, купила пирожное и прошла к моему столику. Уточнила: “У вас не занято?”

В бежевом пальто и красной косынке, на каблуках, с аккуратной сумочкой, Гертруда выделялась на фоне посетителей.

Она коснулась меня ладонью. Ее тонкие пальцы были холодные, как ледышки.

– Надо быть осторожными. Ты же слышала. Я теперь Галя. Вальдемар – Володя. Прошу тебя, называй нас только так. Как мама?

– Умерла.

– Давно?

– В начале года.

– Как это произошло?

– Заснула и не проснулась.

Гертруда молчала.

– Она писала тебе.

– Я знаю.

– Знаешь?

– Я получала письма.

– А мы твои нет. Ни одного.

– Я не отвечала. Володя запретил.

Я понимала. Я все прекрасно понимала. И все же…

– Если бы ты знала, каких трудов Володе стоило остаться здесь. Паспорта, новая работа, понимаешь?

Как я могла осуждать ее за это? Мы все боялись. Война покалечила столько судеб. Я смотрела на эту чужую для меня женщину, мою сестру. Она знала. Гертруда знала, где мы.

– Где ты остановилась?

– Нигде.

– А что дальше?

– Не знаю.

– Ты одна?

– С дочерью.

– У тебя есть дочь? Сколько ей?

– Пятнадцать.

Гертруда задумалась.

– Вот.

Она написала адрес.

– Сегодня идите туда.

– Спасибо.

– И еще. Что бы ни случилось, к нам не приходи. Встретимся здесь в среду в три часа дня.

– В среду в три.

– Я пойду. А ты посиди еще немного и тоже иди. Деньги нужны?

Мне нужны были деньги, но я отрицательно покачала головой. Гертруда достала из сумки купюры и сунула мне.

ДНЕВНИК КЛАРЫ

22 ОКТЯБРЯ 1956

Ездила в Энгельс. Подошла к воротам школы. Фасад облупился, зато окна новые. На них – пионерские лозунги разноцветными буквами. Над входной дверью вывеска “Добро пожаловать!”. Знамя с серпом и молотом.

Ребята выбегали из дверей. Бежали к качелям – кто быстрее займет. Жизнь продолжается. Обошла школу вокруг вдоль забора. Едва ли кто-нибудь из местных узнал бы в тридцатитрехлетней женщине восемнадцатилетнюю девчонку.

На крыльцо вышла пожилая женщина. “А ну-ка домой, шалопаи. Ишь, раскидали ранцы”. Этот голос не спутать ни с чьим другим. Он звенел по школе. Татьяна Семеновна. Значит, до сих пор в школе. Как Татьяна Семеновна ругалась, когда я забывала сменку… К горлу подступил ком, на глаза навернулись слезы. Детство мое, моя молодость. Витя…

ДНЕВНИК КЛАРЫ

25 ОКТЯБРЯ 1956

Квартира, в которой Гертруда нас поселила, – крохотная. Книжный шкаф во всю стену, два дивана – один в центре комнаты, другой за ширмой.

Перед окном с просевшей рамой тяжелый деревянный стол.

Сосед наш – Яков – высокий тощий парень с густой рыжей гривой. Только мы заехали, пришел в гости. За полчаса все о себе рассказал. Учится на историческом, как и старший брат.

Я жду нападения. Я так привыкла жить в страхе. Убеждаю себя, что никому до меня нет дела, никто не хочет на меня напасть, и все же… В толпе отчего-то спокойнее, чем одной на пустынной улице. Среди людей кто-то сможет вступиться, защитить.

Вглядываюсь в прохожих, высматриваю тебя среди них. Узнали бы мы друг друга спустя два десятилетия? Какой ты сейчас?

ДНЕВНИК КЛАРЫ

20 ДЕКАБРЯ 1956

Я буквально выхватила книгу у него из рук.

– Откуда она у тебя?

– Это не моя.

– А чья?