Вторая смерть Эди и Вайолет Бонд - Аманда Глейз

Эди оглядела велосипед сверху донизу: треугольное кожаное седло, уходящая глубоко вниз рама, между ручками руля закреплена плетеная корзинка.

– Ох, Руби, как чудесно!

Руби улыбнулась.

– И не говори! Сегодня с утра гадала одному малому, и он, как узнал, что я никогда раньше не каталась, одолжил мне велосипед своей сестры. Она уехала из города…

– Хватит вам про велосипед, – перебила Вайолет. – Руби, ты выглядишь как беглянка из цирка! Что это за уродливые… конструкции?

Эди ткнула сестру локтем в бок, но Руби только расхохоталась.

– Это называется шаровары. – Она подняла правую ногу и показала на кромку брюк, сжимавшую ее щиколотку. – Разве не прелесть? Мой клиент предложил одолжить сразу и костюм, раз уж я собираюсь учиться ездить верхом.

На последней фразе Руби, чья бледная кожа плохо скрывала румянец, слегка порозовела. Эди наблюдала за ней, склонив голову.

– Этот малый, – медленно произнесла она, – похоже, крайне… обходителен.

Руби пожала плечами, но ее щеки зарумянились еще гуще.

– Думаю, это может быть связано с тем, что я обещала отправиться с ним на пикник завтра перед выступлением. Понимаете, у него свой велосипед, и он предложил выбраться к…

– Ох, Руби, – простонала Эди. – Ты опять, что ли?

В ту же секунду Вайолет воскликнула:

– Ах, Руби, он симпатичный?

Лицо подруги стало вовсе пунцовым. Она была всего на год старше сестер, а значит, еще слишком молода (ну, по мнению Эди), чтобы влюбляться и остывать с такой частотой. Тем более что ни один из ее романов не доводил до добра.

Не далее как в прошлом месяце, когда труппа выступала в Рочестере, она не являлась на представления все выходные, потому что какой-то дурной ловелас подмигнул ей и уговорил сбежать и тайно обручиться у Ниагарского водопада. По счастью, Руби очнулась прежде, чем случилось непоправимое, и все же мистер Хадл только чудом не выгнал ее из труппы. Наверняка он оставил ее только потому, что Руби, как и Вайолет, была любимицей публики. У нее не было настоящего таланта к обращению с Завесой – по крайней мере, Эди была в этом почти уверена: медиумы обычно не обсуждали такие вещи, – однако, как и Вайолет, она была прирожденной актрисой.

– Что ж, – отрешенно сказала Эди. – С этим только не сбегай, ладно?

– Да не слушай ты ее, – возразила Вайолет. – Мне все еще кажется, что это было ужасно романтично.

– Ужасно – это точно, – пробормотала Эди.

Вайолет резко повернула к ней голову.

– Что-что?

– Да так. Просто задумалась, чего романтичного в том, что мужчина на пять лет старше пытался заманить Руби в пожизненное рабство, но, возможно, я…

– Пожизненное рабство?! Эди, право слово! Не каждый брак…

– Даже не начинай про «не каждый»…

– Кто хочет прокатиться?

Они обе резко развернулись к Руби – та выпалила вопрос так громко, что заинтересовались несколько прохожих, и снова покрутила рулем, пуская резиновые покрышки в пляс.

– Смелее, – увещевала она. – Клиент рассказал, что у реки есть тропка, по которой можно кататься. Я одна не пойду – свалюсь лицом в землю, кто меня лечить будет?

– Я попробую, – ответила Эди. – Вай?

– Я посмотрю на вас, – пожала та плечами. – Но мне плевать, что вы обе скажете, сама я ни за что не натяну брюки и на это тоже не полезу!

* * *

– Боже, боже, боже!

– Все нормально, Вай. Только осторожно…

– Эди, не отпускай! Если отпустишь, клянусь…

– Не отпущу, Вай. Обещаю. Давай, крути педали чуть быстрее.

– Не могу! Упаду!

– Не упадешь. Я тебя не отпущу, правда.

Эди с Вайолет тряслись по тропке, а мимо лениво катила свои сине-зеленые воды река Сакраменто. Вайолет примостилась на кожаном седле, совершенно немодно и абсолютно скандально завязав длинные юбки узлом, так что виднелись лодыжки, а Эди трусцой бежала за ней, удерживая велосипед сзади, чтобы сестра не упала.

Этот прием они с Руби отточили полчаса назад, когда учились кататься сами. Но стоило им успешно проехаться туда-сюда по тропе без поддержки, Вайолет заявила – совершенно никого этим не удивив, – что передумала и тоже хочет попробовать.

Руби, разлегшаяся на траве в нескольких метрах, у начала тропы, прокричала что-то ободряющее, но Вайолет только помотала головой.

– Не могу! – взвизгнула она снова, но так тихо, чтобы слышала только Эди. – Как только ты меня отпустишь, я расшибу лоб, и буду уродиной, и никогда не стану актрисой, и…

Эди, запыхавшаяся от бега рысью, всхрапнула носом.

– Я не шучу! Я упаду! Я разобьюсь! Понимаю, для тебя это глупость…

– Вай.

– Но я мечтаю о сцене, и матушка хотела, чтобы мы…

– Вай, я не держу велосипед.

Вайолет, за последние несколько минут постепенно набравшая скорость, глянула вниз и закричала:

– Я еду! Эди, я еду сама!

К этому времени она ехала без поддержки уже секунд тридцать, но, увы, ее пока хрупкое равновесие не вынесло такого потрясения, и она тут же полетела вверх тормашками.

Эди бросилась к ней.

– Ты как?..

Она не договорила: руки Вайолет со шлепком сомкнулись на ее шее. Сестра подскочила с земли, как удивительно прыгучий кролик, и обняла ее, прижавшись левой щекой к щеке.

– Это. Было. Чудесно!

Черты лица Эди разгладились, и, улыбнувшись, она покрепче вжалась щекой в щеку сестры. В детстве они постоянно так делали – обнимались и стояли щека к щеке, когда одна хотела успокоить другую или если требовалось разделить сильную эмоцию, которой они не знали названия. Сейчас Эди прекрасно чувствовала упоение Вайолет.

Сколько они уже так не делали?

Вайолет отстранилась.

– Хочу еще раз. Немедленно!

Эди рассмеялась.

– Сперва отдохну, ладно? Слишком запыхалась, чтобы бежать…

– Надо было раньше об этом подумать и не обманывать меня. Ты же обещала, что не отпустишь!

* * *

Час спустя три молодые женщины направились обратно в гостиницу готовиться к вечерним сеансам, а с ними катился одолженный Руби велосипед, который Вайолет не выпускала из рук. Осталось пройти всего квартал, когда Эди заметила на углу Фронт-стрит элегантную женщину средних лет со стопкой чего-то вроде листовок в руках. На женщине красовался желтый шелковый кушак, поперек которого были вышиты крупные буквы: «Голоса женщинам!»

Эди невольно замедлила шаг, что не укрылось от незнакомки на углу. Ее взгляд скользнул по Эди, потом упал на Руби, на секунду задержался на ее шароварах и наконец перетек на велосипед в руках у Вайолет. Коротко кивнув им, женщина вытащила из стопки листовку и направилась навстречу, поравнявшись с ними посреди тротуара.