Караван - Абай Тынибеков

которых были возведены полукруглые внешние укрепления, в них под прямым углом к открытым главным воротам имелись внешние ворота. Над всеми четырьмя главными воротами вздымались ввысь покрытые черепицей трехъярусные деревянные башни прямоугольной формы, в которых размещалась стража ворот. Угловые башни с внешней стороны были укреплены кирпичами и имели бойницы. На небольшом отдалении от стен находились бастионы, у подножья которых были вырыты рвы.

Ту Доу и остальные мастера, проведя первый из отведенных им трех дней в пути, а ночь отдохнув у костра на обочине дороги, вблизи от одного из предместий, наутро второго дня наконец прибыли к городу. Под пристальным вниманием стражников они прошли главные ворота западной стены и вступили в город. Перед ними сразу же начиналась широкая мощеная улица, уходившая строго на восток. По ней передвигалось очень много людей в черных одеждах с черными повязками на головах. Бывавший в городе уже несколько раз старший мастер стал тихо показывать и объяснять новичкам, что были лет на десять младше него, что и где расположено. Они неспешно двинулись по улице, при этом стараясь держаться как можно ближе к нему. Ту Доу внимательно прислушивался к его словам, с нескрываемым интересом рассматривая округу. Все, что он увидел с первых шагов, мгновенно восхитило его. Он даже представить не мог, что на земле бывают такие удивительные поселения. Всюду, куда он только ни бросал свой взгляд, строения с яркими черепичными крышами утопали в зелени садов. Его прежнее отношение к этому городу, внушавшее настоящий панический ужас, почти вмиг исчезло, как только он прошел городские ворота. Теперь же его душу переполнял истинный восторг. По мере продвижения по улице он все больше поражался невероятному творению человеческих рук. Здесь, как сразу показалось ему, даже воздух был другим. Ему захотелось вдыхать его глубже и чаще. Он наслаждался им, почти ощущая во рту его пьянящий вкус. Вскоре он понял, чем так сладко насыщен был этот воздух. Он благоухал ароматами цветов.

Старший продолжал свой рассказ о городе, о строениях и парках и еще о чем-то, но Ту Доу слушал его уже не так внимательно, как это было в начале. Его поглотили совершенно новые приятные чувства и волнительные ощущения, которые он испытывал здесь впервые в жизни. Такого состояния, в котором он пребывал, он не ведал еще никогда. Ему было легко. Он совершенно ни о чем не думал. Его голова была пуста. Все, что прежде в ней бесконечно вертелось и крутилось какой-то тревожной и от этого черной массой, пугая его и выматывая напряжением душу, вдруг куда-то исчезло само по себе, не оставив и следа. Он весь целиком и полностью был поглощен тем, что теперь созерцал и ощущал при этом, и они, все эти прелестные виды вокруг, насыщали его радостью и умиротворением.

– А улицы, их две и они главные, пересекаются в самом центре города, – Ту Доу взглянул на старшего и услышал его слова. Тот продолжал: – И до него дойдем. А они тянутся строго с севера на юг и с запада на восток. – Старший остановился на миг, указал рукой в разные стороны и пошел дальше. – Они прямые, как стрелы, и очень протяженные. Говорят, каждая из них длиной почти в семнадцать с половиной ли, – старший вдруг остановился, о чем-то задумался ненадолго и продолжил: – Нет. Это раньше так измеряли, до принятия новых мер длины, а теперь они почти сорок ли. Так вот, – он вновь тронулся с места. Мастера очень внимательно выслушали его поправку, с удивлением покачали головами, поцокав языками, и двинулись вместе с ним. – Этими улицами город разделен на четыре части, можно сказать, на четыре города. Есть императорский город, там расположены дворцы высших сановников, а внутри, в его северной половине к югу от реки Вэй находится запретный дворцовый город, в котором разбит Цзиньюань, огромный императорский парк, и где расположен Дамингун, дворец императора, в котором главный зал для приемов очень большой. Он с востока на запад длиной в пятьсот шагов, а с севера на юг сто шагов, и в нем могут разместиться сразу десять тысяч человек. От входа в него идет прямая дорога к горе Наньшань, на вершине которой в виде больших ворот сооружена церемониальная арка. Вокруг той горы проложена дорога. А еще одна дорога, мощеная, ведет от этого дворца в город через реку Вэйхэ. Она символизирует мост Тяньцзы, который находится там и идет через млечный путь к Инчжэ, – старший засмеялся, ткнул пальцем в небо и продолжал увлеченно рассказывать, – Туда нам всем точно не попасть, – он категорично мотнул головой. – Есть еще и торговый город, ну и, конечно, город домов. Мы идем мимо него. А там вон, там, там и там, – старший вновь остановился и стал указывать рукой в разные строения, – двухъярусные черепичные крыши. Это тоже дворцы сановников, но поменьше рангом. Как видите, они соседствуют с простыми домами черноголовых, таких, как вы, – он внезапно замолчал, как-то безвольно опустил руку, на миг задумался, изменившись в лице, но вскоре с какой-то грустинкой в голосе поправился, – ну да, таких, как мы. Так почему-то заведено, – он окинул быстрым взглядом своих спутников, с легким недоумением пожал плечами, улыбнулся одними губами, словно извинялся за что-то, будто был вынужден признать, что и такое, оказывается, бывает в жизни.

Ту Доу, как и другие мастера, был удивлен познаниями старшего об этом городе. К тому же старший был интересным рассказчиком, и от этого им было особо приятно пребывать в его обществе. Уважение, которым они прониклись к нему с самого начала его рассказа, как только он открыл рот и произнес первую фразу, постоянно росло. Манера его повествования, несмотря на насыщенность информации подробностями, свидетельствующими о глубине его познаний, была для них приятна своей простотой. Его речь была понятной им благодаря его обычному языку, без мудреных слов и витиеватых выражений. Они слушали его, затаив дыхание, впитывая все, что он говорил, искренне стараясь запомнить все сказанное им. Общение с ним и его присутствие в их кругу все больше радовало их, так как вытесняло из каждого из них неуверенность в себе от пребывания в этом городе. Робость, которую они испытали, услышав о таком поощрении, была настолько сильной, что каждый из них воспринял его для себя как подобие наказания. Но теперь никто из них не сожалел о том, что был отмечен за свой труд именно так – посещением главного города империи. И причиной тому стал этот человек, никому из них доселе