Горькое дыхание джунглей - Ортензия

Я внимательно прислушался, пытаясь уловить посторонние звуки, перевёл взгляд на Чику, которая и не подумала подняться на ноги, по-прежнему выполняя намаз, хотя её божество уже исчезло.

Ну и как поговорить с этой молящейся? О, как губы быстро шевелятся, точно бухтит себе под нос какую-то молитву. Оказывается, здесь и такое есть, вот только Ния ни разу не обмолвилась ни о пещере, ни о бабке-колдунье. А ведь сама рассказывала, что они иногда ходили к зелёной воде. На ритуал? Какая-то теория заговора. Может, на племя батутси и не нападал никто? Кружили вокруг нас, чтобы доставить к шаманке? Теория заговора — она такая. Может быть, вообще точно известно, что мы из другого времени? Не всем подряд, но вот эта мерзкая старуха явно что-то замыслила неправильное. И если она хоть немного экстрасенс, могла предвидеть наше появление и подготовиться к встрече. Или у меня мания преследования стала появляться.

Ладно, про мою миссию можно и бабку расспросить. Зачем-то ведь позвала меня. Значит, о чём-то хочет поговорить.

Внутренне подобрался, вернее попытался это сделать и не торопясь приблизился к пещере. Наклонившись, заглянул внутрь. Удалось разглядеть на противоположной стене два факела, а в нос ударил знакомый запах смолы сандалового дерева. Не в темноту лезть, и одно это слегка сняло напряжение.

Лаз имел в длину не меньше трёх метров и по голове точно никто стукнуть не смог бы. Проход, сильно расширяясь в разные стороны, давал возможность оказаться на ногах до того, как противник попробует напасть, если таковой имелся внутри. Колобок, скрестив руки на груди, стоял напротив какого-то изваяния, судя по размерам, выше меня минимум на две головы.

Скульптура заинтересовала. Не просто пещера, а прямо-таки дом африканской сивиллы, где она в экстатическом состоянии разглашает свои предсказания.

Я оглянулся, бросив быстрый взгляд по сторонам, на Чику, которая, наверное, даже дышать перестала. Вынул Стечкин, снял с предохранителя и передёрнул затвор. И почему-то в голову пришла фраза, которую любил повторять Ванька Клёпа: «Кто во Христе, тот новая тварь». Мол, это то же самое что: «Бережённого Бог бережёт».

Я никакой схожести между фразами не видел, а вот сейчас, достав Стечкин, вспомнил. И понял, что имел в виду Клёпа.

Вложив пистолет в кобуру, я протиснулся по проходу и замер, осматриваясь. Почувствовал себя мессенским героем Аристоменом, который по воле Пифии вошёл в пещеру Трофония. Огромная зала, метров двадцать в длину и столько же в ширину. На стенах, не меньше трёх десятков факелов, пламя которых полыхало подрагивающим ярким огнём, освещая каждый метр пещеры. В дальнем углу находился широкий проход в другое помещение, которое подсвечивалось, скорее всего, тем же способом. Потолок неровный, но в среднем, высота от пола не меньше четырёх метров. А посреди всего этого великолепия возвышалась статуя и, как я и предположил, её рост составлял около двух с половиной метров. И кто тот гений-архитектор, который смог выдолбить в гранитной массе такое чудо? Ведь это явно неприродное произведение. Вот только кто смог сложить громадные глыбы как мозаику.

Насколько я помнил, почерпнув информацию из разных источников, гранитная скала представляет собой магму, состоящую из хорошо сформированных кристаллов полевого шпата, кварца, слюды и т.д., выброшенную на поверхность земли и затвердевшую. И в таком идеальном состоянии это точно не могло произойти. Это не природная архитектура, это дело рук человеческих.

Но кто бы ни трудился над этой пещерой, над этой античной скульптурой, это был мастер своего дела. Лицо и фигура статуи намекали на принадлежность к женскому полу, а в ярко-красном свете, Богиня выглядела живой. (Наверное, Богиня или кому тут поклонялись?) Длинные волосы, вырезанные из камня, достигали пояса, а благодаря факельному освещению, создавалось впечатление, что они колышутся от лёгкого дуновения. Я бы назвал это — страшным великолепием. Любой дикарь, оказавшись здесь, брякнется на колени, уперевшись головой в пол. Сам едва удержался.

А ведь по идее, скульптура должна символизировать именно того самого духа великого воина. Однако он это или она, по половому признаку невозможно было определить, потому как от шеи и до бёдер висела накидка. И явно не шкура животного. Что-то напоминающее тунику. Кто и как сваял этот шедевр, даже трудно представить. И уж точно изготавливали её не теми инструментами, которые имелись в племени. Данила — мастер? Молотком и зубилом?

Я подошёл ближе, с немым восхищением разглядывая монумент, и в этот момент, колобок, стоящий справа от статуи, стянул с головы шкуру. Так и есть, старая бабка, изображающая оракула. Сколько же ей лет, такого количества морщин на лице не было даже у старухи Убырлы.

Решив, по всей видимости, что святилище произвело на меня должное впечатление, она громогласно потребовала, чтобы я встал на колени перед Божеством и приложился губами к стопам. Пожалуй, будь я из XVII века, именно так и поступил, и, скорее всего, без всякого напоминания. Вошёл в пещеру и встал на четвереньки, как порядочный абориген. Наверняка, все мужчины, оказывающиеся в этом храме, мгновенно падали на пол. Вот только мне совершенно не улыбалось брякнуться ниц и целовать холодные камни.

На лице старушки появилось изумление. Я явно не вёл себя так, как она рассчитывала. И чтобы добить её окончательно, я, сделав подобающий голос, громко проговорил:

— Великий принц не будет стоять на коленях перед чужим духом.

Но, надо отдать должное бабке. Практически мгновенно пришла в себя, и среди морщин появилось нечто, что я принял за лёгкую насмешку. А потом произнесла длинное слово, которое я никак не перевёл. И переспрашивать не стал, решив, что потом уточню у Чики.

А представление продолжилось. Из дальнего помещения появилась ещё одна мумия, замотанная шкурами, и быстро двинулась в нашу сторону, держа на вытянутых руках какой-то сосуд. Подойдя ближе, она подала его старушке и поклонилась. Жрица или рабыня. Более углублённо об этом не успел подумать, так как женщина, изображающая оракула, взяв сосуд из рук неизвестного пока существа и, протянув его в мою сторону, прокаркала:

— Кушай, — и, мне показалось, что её морщинистое лицо разрезалось пополам, улыбнулась, что ли? Или попыталась это сделать, однако, похоже это было на звериный оскал.

Из-за статуи послышалось какое-то пение, которое писатели XIX века, вероятно, назвали бы подобострастным, для меня же это было просто жуткое подвывание, разносившееся по всей пещере.

Что ещё надумала злая ведьма?

Потом появилась хористка. Молодая женщина с лысой головой, в серой набедренной повязке. Она пританцовывала, слегка