Горькое дыхание джунглей - Ортензия

и, приблизившись к мосту, сразу увидел, откуда его достали аборигены. С четырёх сторон были привязаны лианы, которые тянулись вверх к деревянным балкам. Сам мост был изготовлен из бамбука и потому, втянуть его наверх или опустить аккуратно на край, для троих мужчин не составляло труда. Оставалось выяснить, кого прячут с той стороны провала, иначе, зачем поднимать мост наверх?

Я поставил пистолет на предохранитель, убрал в кобуру и перевёл взгляд на всё ещё трепыхавшегося негра. И что делать с бедолагой? Подумав одно мгновение, я, наклонившись, схватил его за руку, сильным рывком приподнял над пропастью и оттолкнул в сторону. Спасённый негр, приложившись об каменный пол, тут же заверещал, на что я, громко цыкнув, заставил его заткнуться. Разорались черти до боли в ушах.

Потом перевёл взгляд с одного негра на другого, разглядывая их одеяния и не придя ни к какому выводу, спросил:

— Кто из вас вождь.

Всё ещё поскуливавший негр указал пальцем на своего дружка. А может, и не дружка, а родственника или хозяина. Мне как-то в тот момент было не до их иерархической лестницы. Поэтому, молча обошёл лежавших так, чтобы мост оказался на виду, мало ли кто ещё заявится к нам на огонёк и носком ботинка ткнул главаря. Вождь воспринял моё действие правильно и, приподняв голову, спросил:

— Кто ты?

— Я спрашиваю, ты отвечаешь. Лишний раз рот не открывать. А пока сядь и упрись спиной к стене.

Не знаю, насколько точно он понял, что я говорил, но выполнил всё правильно. Шкура, висевшая на бёдрах, задралась, но вождь, вероятно, этого не заметил и сел голой задницей на гранитный пол. Когда я облокачивался рукой, мне показалось, что камень холодный, во всяком случае, ягодицам негра должно быть неприятно, однако мой пленник не выразил при этом никакого неудовольствия.

Я присел перед ним на корточках, внимательно рассматривая его лицо. Слишком юный и тощий. На вид лет 18–20. Мелкие кучеряшки на голове, широко оттопыренные уши. Через узкие щёлки, на меня не мигая смотрели маленькие чёрные глаза, в которых явственно читался страх. Не такую встречу он ожидал. Вероятно, понадеялся, что его бабка полностью подчинит мою волю себе и я стану послушным болванчиком. И, самое неприятное, ей ведь почти удалось. Вот только выяснить, какие планы на меня были у оракула, уже не получится, а этот мальчишка вряд ли знает.

Я спросил, кто убил его мать. Просто хотелось узнать, старая бабка её шлёпнула, испугавшись, что дочь разболтает тайну своему мужу или этот юный неофит. На что получил ответ вполне в духе сегодняшнего времени. Он сказал, что младенец не благодарит мать, которая его кормит грудью.

Я задумался, поскрёб указательным пальцем себе кончик носа, а потом понял, что меня смутило. Первый раз видел прыщавого негра. И это вождь? Тот самый страшный вождь мезабы, который разделил племя пополам и последний год наводил ужас на ближайшие территории? Тот, который убил свою мать, отца, брата-близнеца и под предводительством своей бабки, оракула пещеры, пытался подмять под себя всю общину. Удивительная жадность, чудом сохранившаяся в ходе эволюции.

В принципе, мне с ним и беседовать уже было не нужно, всё и так стало ясно.

Второй негр божился всеми святыми, уверяя, будто знать не знал о планах будущего императора, а выполнял лишь то, что требовал делать дух великого воина. Глядя на него, мне как-то тихо верилось. Рожа у негра была явно уголовная.

Выслушав их и поняв, что ничего нового они мне уже не расскажут, я, убил обоих. Нет, стрелять в пещере я не решился, резать ножом тоже было не комильфо, поэтому, поставив вождя на ноги, просто толкнул его в сторону ямы и тут же пожалел об этом. Орать негры умели, так что следующие несколько минут я был уверен, оглох полностью и окончательно. Второго, на всякий случай пристукнул, хотя выглядел он как человек, внезапно проглотивший свой язык, и только тогда отправил его в последний полёт, не испытав при этом ни малейшего угрызения совести.

Туда же скинул и оракула вместе со жрицей. И хористку, оказалась со всем юной девушкой, а что мне с ней делать? Пещера мне нужна была свободной от мёртвых тел. А потом перешёл мостик и отправился разыскивать ещё шестерых, как выяснилось, последних из преступной группировки оставшихся в живых.

Метров через сто я добрался до второго выхода из пещеры, где обнаружил скучающую парочку. Стрелять не пришлось. Они, молча таращились на меня, пока я не подошёл вплотную. Практически без звука повалились на пол, а я, вытерев нож об набедренную повязку одного из них, выбрался наружу через широкий лаз на широкую поляну, окружённую эвкалиптовыми деревьями. Именно такими, какими я их видел на севере Центральноафриканской Республики, когда какой-то чиновник, очень толстый негр, одетый во всё белое, вещал, указывая на голые стволы: «Вы думаете все деревья одинаковы? Нет, просто нет. Даже если лесозаготовительные компании сажают несколько эвкалиптов подряд, это не образует леса. Напротив, они вовсе не являются лесами, а на самом деле являются врагами леса, учитывая их очень сильное воздействие на окружающую среду и ландшафт».

Как они воздействуют и почему эти деревья враги леса, я так и не понял, потому что негр, высказавшись, развернулся и, подойдя к автомобилю, стоявшему неподалёку, сел на заднее сиденье и захлопнул дверцу. Стоящий напротив меня, ещё один местный чиновник, только рангом пониже, лишь недоумённо пожал плечами.

Единственное, что я помнил по этому поводу, родиной эвкалипта была Австралия, которую вроде открыли только к середине XVII века, а завезли деревья в Африку вообще в 1800 каком-то году. Однако вот, растут и в высоту отмахали метров под двадцать. Но теперь стало понятно, что добавляли в факелы.

Справа от выхода из пещеры стояли три остроконечных вигвама, в одном из которых обнаружились ещё трое аборигенов. Спали на расстеленных шкурах, громко похрапывая. Я не стал их будить. Отправил сразу к праотцам и, устроившись в соседнем жилище, стал дожидаться последнего. Тот не заставил себя долго ждать, притопал минут через десять и после короткого разговора присоединился к остальным.

Четверо были маленькими и щуплыми, а вот с двумя пришлось повозиться, и пока дотащил их до пропасти, весь взмок. Прежде чем уйти, решил осмотреть жилища. Но едва выбравшись наружу, услышал громкий мужской голос и, остановившись от неожиданности, навострил уши. Никто не говорил о седьмом человеке, а так как незнакомец, по всей вероятности, с кем-то беседовал, так был к