От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

участия в экспедиции было выделено по три батальона от полков 19-й пехотной дивизии и по одному батальону от Ширванского, Дагестанского и Апшеронского полков. Конница состояла из двух эскадронов Тверского драгунского полка и двух сотен Таманского конного полка. Общая численность пехоты и конницы составила семь тысяч человек. Артиллерия отряда насчитывала 40 орудия. Кроме того, из Закаспийских укреплений Скобелеву было выделено 16 мортир и 20 мелких пушек. А предусмотрительный капитан 2-го ранга Макаров взял из арсенала Каспийской флотилии пять скорострельных 10-ствольных картечниц с матросами.

– По туркестанскому опыту знаю пропорцию – рота наших солдат равна тысяче неприятелей. У нас 46 рот и 11 эскадронов и сотен – всего 8000 штыков и шашек. Значит, можем спокойно драться с 80 тысячами туркменцев! – рассчитывал свои силы Скобелев.

* * *

7 мая 1880 года генерал-лейтенант Скобелев высадился у Чикишляра. За четыре версты от берега он спустил в море своего знаменитого белого коня, благополучно доплывшего.

Увидев, как конь, отряхиваясь, выбрался на сушу, Скобелев улыбнулся:

– Ну, это добрый знак! Теперь я просто уверен в успехе нашей экспедиции!

Высадившись, он провел рекогносцировку побережья Михайловского залива с начальником штаба полковником Гродековым и капитаном 2-го ранга Макаровым, выбрав место закладки будущей Закаспийской железной дороги. После чего приказал немедленно приступить к работам. При этом, оценив реальную ситуацию, Скобелев решил не полагаться на железную дорогу, строительство которой было сопряжено с огромными трудностями. Шпалы, рельсы, телеграфные столбы и уголь предстояло доставлять морем.

– Паровозы – это, конечно, хорошо, – сказал, поразмыслив, Скобелев, – но ставку будем делать все же на верблюдов.

Именно тогда Скобелев сформулировал свою знаменитую формулу успеха боевых действий в Средней Азии:

– Верблюды, верблюды и еще раз верблюды!

По самым скромным подсчетам, верблюдов надо было не менее двадцати тысяч. Поэтому их сразу начали закупать по всей Средней Азии от Хивы до казахских степей.

Тем временем пароходы и шхуны непрерывно сновали поперек Каспия, завозя припасы. Всего были доставлены более двух миллионов пудов грузов. Чтобы уменьшить число едоков и ускорить накопление запасов, Скобелеву вскоре пришлось вернуть обратно на Кавказ три батальона.

Надо сказать, что Скобелев постарался максимально облегчить походную жизнь подчиненных. Из снаряжения каждому солдату полагались: поясной ремень, ранец, две поясные патронные сумки и штыковые ножны и ружье со штыком. Он окончательно отказался от неудобных и громоздких ранцев из телячьей кожи, заменив их удобными и простыми сухарными мешками, которые тут же прозвали «богомольными». В мешке каждый солдат нес с собой запас сухарей на три дня, патроны, пару запасных сапог, две рубахи, подштанники, две пары портянок, полотенце, принадлежности для чистки оружия и личную мелочь. Скатанную шинель надевали через левое плечо поверх снаряжения. У каждого на поясе жестяная, обшитая сукном водоносная фляга. Несли и положенный котелок для варки еды. Увидев, что некоторые солдаты щеголяют вместо сапог в самодельных лаптях, Скобелев не стал их запрещать, так как лапти были куда более удобны в пустыне, чем тяжелые сапоги.

Любопытно, что Скобелев думал о досуге подчиненных, о мячах для солдат и кеглях для офицеров, о прачках и даже о проститутках, которых в документах деликатно именовали «практикантками».

Тыловых чиновников Скобелев инструктировал так:

– Солдат кормить до отвала и не жалеть того, что испортится!

В Закаспийский край Скобелев вытребовал все новинки военной техники – картечницы, оптическую и электрическую сигнализацию, узкоколейки Дековилля, аэростаты, холодильники, опреснители, электрические фонари Яблочкова и даже солнечный телеграф-гелиограф. Гелиограф отличали простота устройства и применения, портативность и отсутствие проводов, которые так легко перерезать. Несколько гелиографов были выписаны из Петербурга и даже из Лондона. В добавление к гелиографу были заказаны особые сигнальные фонари с распылителями скипидара, дававшими огромное яркое пламя, что обеспечивало круглосуточную связь на сравнительно большом расстоянии в условиях степи и пустыни.

– Азию надо бить по загривку и по воображению! – говорил Скобелев.

Невесть откуда появившиеся с товарами персидские купцы заклинали наших солдат:

– Никогда не сходитесь с текинцами врукопашную, так как храбрее и сильнее их нет никого на свете!

– Ну, это мы еще поглядим, каковы они супротив нашего штыка будут! – отвечали наши.

По мере увеличения поставок с западного берега моря усилился накал войны с расхитителями казенного добра. Недобросовестные интенданты были отправлены Скобелевым под суд, а затем и дальше – на каторгу, что вселило страх в сердца остальных. Мошенников из числа армянских и азербайджанских купцов вразумлял домашними средствами полковник Арцишевский.

– Кулак и доброе слово всегда более убедительно, чем одно лишь доброе слово!

Действуя основательно, Скобелев в первую очередь решил овладеть находившимся по дороге на Геок-Тепе Кизыл-Арватским оазисом и создать там базу для последующих действий против Геок-Тепе.

* * *

23 мая отряд Скобелева выступил из Чикишляра и 31-го занял главный кишлак этого оазиса Бами на северной стороне Копетдага. В течение последующих пяти месяцев туда было постепенно перевезено 800 тысяч пудов разных припасов. Таким образом, оперативная база была вынесена сразу на четыреста верст вперед, и теперь только каких-то сто верст отделяло русских от Геок-Тепе. Как раз в это время в оазисе поспела и пшеница, которая обеспечила войска хлебом. Помимо этого, Скобелев приказал развести здесь огороды.

– Надо, как можно, упростить задачу снабжения, поэтому мы заставим пустыню кормить экспедицию!

Не забывал командующий со своим штабом и о разведке. С этой целью он предпринял разведывательный набег на Геок-Тепе, взяв с собой минимум людей.

1 июля рекогносцировочный отряд выступил и 8-го благополучно возвратился в Бами. Разведка удалась блестяще. Дойдя до Геок-Тепе, Скобелев обошел крепость с «музыкой» и, отразив с незначительным уроном натиск текинцев, через неделю вернулся в Бами. Дерзкая вылазка произвела сильное впечатление на текинцев и подняла дух наших войск.

Историк пишет: «На подступах к аулу (Геок-Тепе. – В.Ш.) произошла встреча с конными текинцами. В этой стычке Скобелев продемонстрировал не знавшим его солдатам и офицерам свои качества солдатского кумира. Русский отряд отражал атаку текинцев очень несовершенными в те годы ракетами. «Первая ракета, – по словам очевидца, – не пошла вовсе, засела в станке и шипит, станок упал, окружающие пригнулись. Скобелев был тут же и, дав шпоры лошади, храпевшей и бившейся от страха, заставил ее сделать прыжок и стать над станком. Грянул взрыв, окутавший Скобелева дымом. Когда дым рассеялся, он предстал перед глазами пораженных свидетелей целым и невредимым, с самым спокойным выражением лица. По бокам и брюху его белого коня струилась кровь из трех или четырех ран. В нескольких шагах по земле катался в предсмертных судорогах казак с пробитой грудью и животом. Загремело «ура!», полетели вверх