Наварин (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

– Назначаю немедленный штурм противной нам цитадели! – заявил великий князь Михаил на первом же военном совете.

– Но ведь у нас на это нет никаких сил! – пытались вразумить горе- полководца старые генералы.

– Это не важно! – отмахнулся Михаил Павлович. – Русский солдат превозможет врага одним своим духом!

– Духом то мы может турок, и превозможем, зато уж кровью точно умоемся! – шептались потом промеж себя командиры дивизий и полков.

– Полки поведет в бой Сухозанет! – объявил великий князь и кивнул в сторону своего любимца.

Генерал-адъютант Сухозанет отличился перед императорской фамилией во время подавления декабристского мятежа на Сенатской площади в Петербурге, и теперь доверие к нему со стороны императора и его брата было поистине безграничным.

– Умру, но не отступлю, ваше высочество! – вскочил со своего места Сухозанет.

Великий князь Михаил Павлович

3 июня был предпринят штурм. Началось с того, что неудачно взорвали подземные пороховые горны. Развалить крепостную стену так и не удалось. Шедшие впереди атакующих колонн охотники, сумели спуститься в крепостной ров, выбраться оттуда на вал и даже взобраться на крепостные стены. Однако там были встречены гарнизоном и отбиты с большими потерями. Остальные войска не смогли взойти даже на валы. Штурм явно провалился, и теперь надо было как можно скорее выводить войска из-под огня. Несмотря на это, генерал Сухозанет упрямо гнал в атаку все новые и новые полки. Сам генерал-адъютант, впрочем, предпочитал держаться подальше от огня. Не в силах преодолеть высокие стены, тысячи солдат скапливались в крепостном рву, где их на выбор расстреливали турки.

Под самыми стенами пал, пробитый сразу несколькими пулями, генерал- майор Людинсгаузен-Вольф, непосредственно командовавший атакой. Спустя несколько минут был смертельно ранен картечью, сменивший его генерал-майор Тимрот. Едва на место унесенного на руках Тимрота заступил генерал-майор Степанов, как и он, был ранен пулей на вылет…

Несмотря на отчаянную храбрость солдат и офицеров, все атаки, как и следовало, ожидать, были отбиты. Ободренные удачей, турки предприняли вылазку. Во главе ее знаменитейший из храбрецов султана албанский арнаут Осман-ага, из рода дервишей-бекташей и тонкий знаток персидской поэзии. Атака Осман-аги была неистова и сокрушительна. Теснящиеся у стен войска дрогнули, казалось, катастрофа неизбежна. Но положение в самый последний момент спас Казанский полк. Расстреливаемые в упор картечью, казанцы встретили головорезов Осман-аги сомкнутыми рядами.

– Держись, братцы! – кричал солдатам уже дважды контуженный генерал- майор Палешко. – На нас сейчас смотрит вся Россия! Залпом пли!

Ярость и неистовство турок разбились о стойкость Казанского полка. Осман- ага был отброшен в крепость. Исколотого штыками и обожженного разрывом гранаты Осман-агу утащили волоком.

Шло время. Наши войска по-прежнему толпились в крепостном рву, не в силах взобраться на стены и с каждой новой минутой потери росли ужасающе. Наконец даже великому князю стало очевидно, что штурм провалился. Трубачи протрубили общий отход. Вслед отступающим турки палили картечью. В тот несчастливый день наши потери составили тысячу убитых и две тысячи раненных.

– Ну что я говорил! – с гордостью заявил великий князь собранным после штурма генералам. – Пусть приступ отбит, зато дух в войсках суворовский! Генерал-адъютант Сухозанет больше помалкивал.

– Странно, но, кажется, наш Сухозанет, вопреки своему обещанию, все же отступил, предоставив умирать другим! – зло шутили в те дни в лагере. Затем совет принял решение о беспощадной бомбардировке Браилова.

– Будем кидать бомбы, пока не запросят аману! – решили генералы.

Михаил Павлович, всю службу прослуживший в гвардейской артиллерии, а потому считавший себя знатоком в этом деле, решение совета утвердил.

За блокаду крепости со стороны реки великий князь выразил свою благоволение Завадовскому. Тот в ответ приложил руку к сердцу:

– Весьма благодарен, ваше императорское высочество, за высокую оценку моего скромного труда, а потому прощу не отказать мне в просьбе!

– Какая будет просьба? – недовольно нахмурил брови младший из «павловичей».

– Прошу вашего разрешения произвести набег на турецкую флотилию в Мачинском рукаве!

– Но ведь прорываться придется под самой крепостью! – с сомнением покрутил усы великий князь.

– Зато в случае успеха мы одним ударом уничтожим все турецкие силы на Дунае!

– Согласен! – подумав, кивнул Михаил Павлович. – Но под вашу личную ответственность!

Этим младший брат императора давал понять, что в случае успеха он готов принять лавры победителя, но в случае неудачи отдуваться перед Николаем придется одному командующему флотилией. Однако Завадовский не расстроился, ибо в успехе предприятия был уверен вполне.

На следующий день во главе шестнадцати канонерских лодок, он прошел мимо крепостных фортов, выдержал с ними яростную пушечную дуэль, потом свернул в Мачинский рукав и там неожиданно атаковал стоявшую на якорях турецкую флотилию. В ходе трехчасового боя два судна были взорваны и двенадцать взяты на абордаж. Отряд лодок капитана 2 ранга Резанова одновременно успешно начала бомбардировку крепости, чтобы та не оказала помощи своим судам.

Напрасно начальствовавший канонерками Ахмед-бей кидался с ятаганом на своих матросов, понуждая их к отваге. Все было напрасно. Очередным ядром снесло голову самому Ахмед-бею, после чего среди турок началась полнейшая паника. Лишь несколько турецких судов успели удрать к Силлистрии. С турецкой флотилией в здешних водах было покончено. В плен попали четыре шлюпа, семь канонерских лодок, и несколько мелких судов. Успех нашей флотилии и известия о быстром продвижении русской армии через Дунай заставили Сулеймана-пашу призадуматься. Ему было ясно, что русским больше не зачем штурмовать Браилов. Его достаточно взять в блокаду и гарнизон сам вымрет голодной смертью.

Иван Онуфриевич Сухозанет

А крепость меж тем начали обстреливать днем и ночью, благо, ядер было заготовлено вдосталь. Из Петербурга привезли даже зажигательные ракеты. Длинные пороховые сигары устанавливали в специальные станки, а потом поджигали. С жутким воем ракеты летели в крепость и там падали, поднимая тучу искр. Толку от ракет было мало, но на турок они должное впечатление произвели, отчего и получили прозвище «стрел шайтана». По Браилову тотчас пошел слух, что тот, кто будет убит «стрелой шайтана», никогда не попадет в рай к гуриям, а потому, завидев очередную летящую ракету, турки разбегались во все стороны.

Не выдержав нескончаемой бомбардировки, Браилов вскоре капитулировал. Право первым войти в поверженную крепость было предоставлено храброму Казанскому полку. Что ж, казанцы эту честь заслужили по праву! Сулейман вручил великому князю Михаилу городские ключи и был отпущен с большей частью гарнизона в Силлистрию.

Дальнейшая участь Сулеймана была самой печальной. По старому турецкому обычаю он был удавлен. Говорят, что султан Махмуд, отдавая такое распоряжение, горестно вздохнул:

– Сулейман сражался хорошо, но