Когда была война - Александра Арно

Женя протянул ей простенький букет полевых ромашек и васильков. Катя вспыхнула.

– Ты чего это?

Он печально вздохнул.

– Да ничего, Кать. Бери. Не пропадать же цветам.

Катя взяла букет и сунула в него нос. Пахли цветочки сладко, с едва заметной, чуть терпкой ноткой. Она прижала их к груди и искоса поглядела на Женю, но в темноте не смогла различить эмоций на его лице.

– Я же вижу, что случилось что у тебя.

Он снова вздохнул, помялся, хмыкнул и вдруг признался:

– Отказала мне Софушка-то.

– Что? – не поверила своим ушам Катя. – Как отказала?

– Ну вот так, взяла и отказала. Приходи, говорит, свататься на следующий год, а сейчас рано нам женихаться.

– Ого! – протянула Катя, не сумев сдержать радостной улыбки. – Вот же какая!

– Ну ничего, – продолжил Женя. – На следующий год опять пойду. Авось там уже не откажет, слово дала.

На крылечко вышел дядя Стёпа. В пальцах дрожал уголёк вездесущей самокрутки. Он неспеша спустился по ступеням, подошёл к ним и встал рядом, облокотившись о забор.

– Здравствуй, дядь Стёп. – Женя поднялся и протянул ему руку. – Как дела-то? Хорошо всё?

– Привет, – улыбнулся в ответ дядя Стёпа. – Да помаленьку, твоими молитвами. Чего пришёл-то? – Он весело подмигнул и кивком указал на цветы. – Никак, свататься? Букетик вон приволок.

– Да не, – отмахнулся Женя. – Как будто не знаете вы. С Софьей у меня отношения серьёзные.

Катя совсем сникла. Она пыталась делать вид, что ей совершенно всё равно, растерянно теребя нежные цветочные лепестки, но получалось это плохо. Впрочем, никто на неё не смотрел.

Дядя Стёпа снова затянулся и задрал голову к небу.

– Ух какое! Бездонное! Вот прямо так… и полетел бы.

Рассеянный свет луны струился по усыпанному звёздами небесному шёлку подобно сиянию тысяч свечей. Катя рывком встала со скамейки и грубо сунула букетик Жене.

– На. Забери. Не нужно мне.

И с этими словами решительно зашагала к крыльцу. Ею владела горькая обида разочарования. Ну не хочет, и ладно. Дурак, не понимает, как она его любит – да ни одна другая девка так любить не будет! Пусть женится на этой своей милой Софушке, Катя как-нибудь переживёт. А потом, когда он всё равно придёт к ней, выгонит с порога. И бранных слов наговорит. Обязательно. Ну а в том, что он точно придёт, она отчего-то ничуть не сомневалась.

На следующий вечер Катя вдруг неожиданно для самой себя собралась гулять. Бабушка есть, как обычно, отказалась, и теперь крепко спала, укрытая одеялом до подбородка. Дядя Стёпа чинил расшатавшуюся табуретку. Катя завила свои длинные локоны и собрала их в красивую причёску, надела на шею яшмовые бусы, что остались от мамы, и лучшее из всех имеющихся у неё платьев – в крупную серую клетку, с глухим кружевным воротничком на пуговицах. На плечи накинула белый ажурный платок, а потом ещё добрых полчаса крутилась у зеркала, придирчиво оглядывая себя со всех сторон.

Ну сегодня Женька увидит, какая она красавица! Не то, что Софья, эта сухощавая нескладная девчонка с плоской грудью и невыразительными бёдрами. Лицом Караваева походила на дохлую рыбу: впалые бледные щёки, выпуклые пухлые губы, маленький подбородочек и блёклый бесцветный взгляд. И что он только в ней нашёл, что сохнет как сумасшедший, аж других вокруг не видит? А Катя вон какая – статная, ладная, фигуристая, высокая, с сочными округлыми формами и румяными щеками. Дядя Стёпа так и говорил, мол, есть, на что посмотреть. Да за ней, считай, полдеревни увивается! Порог уже обили ходить свататься! Один только Женя на неё и не смотрит…

Катя вздохнула. Увивается-то да, вот только отказывает она всем. Даже сыну председателя Алексею отказала, хотя жених тот ох какой видный, тоже не одно девичье сердце покорил. Алексей, правда, надежды не потерял и продолжал вовсю за ней ухаживать, но Катино сердце не дрогнуло ни единого раза. Она пыталась разбудить в себе хоть что-нибудь, хоть какие-нибудь чувства к этому парню, но оно оставалось глухо. Не любила она Алексея – вот хоть убей.

На улицах уже собралась молодёжь. Кто-то весело наигрывал на гармошке, кто-то пел, отовсюду доносились взрывы смеха. Пришёл и Женя – вместе с Софьей. Увидев их, держащихся за руки, Катя чуть было не задохнулась – от обиды, от гнева, от боли, от подступающих к глазам жгучих слёз. Кое-как сдержав себя в руках, она нацепила на лицо фальшивую улыбку и принялась отплясывать какой-то задорный танец.

– Ух! Ух! – задорно кричал кто-то. – Давай, Катерина! Ух!

Когда она в очередной раз обернулась, Жени с Софьей уже не было. Катя остановилась. Дыхание срывалось от быстрых движений. Её место тут же заняла другая девушка, и теперь уже хлопки и подбадривание стали звучать для неё.

Катя отошла в сторону и опустилась на мягкий ковёр травы. Её душили слёзы, грудь до боли, как в тисках, сдавливало. Хотелось кричать. Он даже не посмотрел на неё! Даже в полглазика не глянул! Как будто её тут и не было – только Софушку свою бесценную видит!

Из темноты вынырнул Алексей и, плюхнувшись рядом с ней, стянул с курчавой головы картуз.

– Чего пришёл? – неприветливо поинтересовалась Катя.

– Просто, – растерялся он. – Гляжу, ты одна сидишь. Вот и подумал, что скучно тебе…

Катя вскочила. Юбка мягко заколыхалась вокруг её стройных ног.

– Да ничего мне не скучно! Понял?! Не скучно!

И опрометью припустила по пыльной просёлочной дороге. Она не знала, куда бежит – просто бежала сквозь вязкую темноту. В ушах громом отдавались тяжёлы удары сердца, по щекам струились слёзы. Её нестерпимо жгли ревность и злоба, она неистово ненавидела весь мир. Да пусть оно всё пропадёт пропадом! Сгорит! Исчезнет!

Под ноги попался камень, и Катя полетела на землю. Ладони и колени обожгло резкой болью. Она вскрикнула и распласталась в пыли, ударившись лбом. Из груди рвались судорожные всхлипы, и сдерживать себя у Кати больше не было сил – она разрыдалась как маленький ребёнок и стала молотить по земле руками.

– Да чтоб она сдохла, эта твоя Софья! – завывала девушка. – Чтоб она сдохла! Сдохла!

Через полчаса она, наревевшись до икоты, кое-как поднялась на ноги и устало поплелась к дому.

***

Утром умерла бабушка. Сперва Катя не поняла – та спала, как обычно. А когда она подошла к ней со стаканом травяного отвара, увидела, как заострились внезапно черты лица, как запали закрытые морщинистыми веками глаза. Кожа приобрела землистый оттенок, рот чуть приоткрылся.

Катя испуганно отпрянула, выронив стакан, и