Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон

мясом и дают приют. Мы спим в тепле и сухости, а люди вечно твердят, что любят нас». — «Но до нас порой доносится ваш вой и скулеж, когда вас бьют», — возразил Койот. «Когда мы не слушаемся хозяев, они бьют нас кнутами», — согласился Пес. «Сносить удары кнута тяжело и обидно», — заметил Койот. «Но здесь, в лесах, у вас много врагов, — ответил Пес. — Там, в долине, нам не приходится вечно прятаться от опасностей. Когда идет снег, вы мерзнете, а мы нежимся в тепле. Вас частенько мучает голод, а мы всегда сыты. К чему нам перебираться к вам в лес?» Псы побежали вниз по склону горы, а Койот проводил их взглядом. «И все же сносить удары кнута тяжело и обидно», — сказало он себе и пошел по своим делам.

На самом деле в этой истории шла речь о фруктах, цветах и прочих прекрасных вещах.

ГЛАВА 31

БОГАТЫЕ ДАРЫ

Шивойе пела утреннюю песню так тихо, что ее голос слышался лишь в стойбище Текучей Воды и Ветки Кукурузы. Лозен застала Бабушку сидящей скрестив ноги у входа в жилище, примостившегося между валуном песчаника и ореховым деревом. Когда Бабушка остановила свой выбор на этом месте для типи, она пояснила, что валун укроет ее жилище от ветра, а в ясные зимние дни, поглощая солнечное тепло, будет делиться им с ней. Дерево летом даст тень, а осенью — орехи. Главное, чтобы дары дерева не угодили по голове. Дары ведь такие: вечно норовят треснуть по макушке в тот самый момент, когда меньше всего этого ожидаешь.

Кое-кто из женщин собирал хворост, другие раздували тлеющие угли и разводили огонь. Лозен знала: если ее заметят, то сразу начнут жаловаться на хвори и беды и спрашивать совета в семейных делах, в которых девушка разбиралась плохо. Ее непременно попросят пропеть заговор, дать снадобье или сделать амулет. Обычно Лозен терпеливо выслушивала каждую из женщин, но на сегодня она запланировала кое-что важное.

Забравшись в семейную кладовую, она взяла седло, самый новый чепрак и лучшую упряжь. Сунув добро под мышку, она направилась к тому месту, где всегда встречала наступление нового дня и читала заговоры во время восхода солнца.

Лозен обогнула поле для чанки, где прибирались Говорливый и Чато. Да, скорее всего, в будущем их всех ждала битва с бледнолицыми, ну а пока большую часть дня мужчины и юноши проводили за игрой. Когда Лозен проходила по неглубокой лощине, она услышала в кустах мужской голос, а вслед за ним — девичий смех. Лозен могла поклясться, что это Мария и Большеухий. Девушка украдкой улыбнулась. Так вот почему Большеухий зачастил к ним — то на обед заглянет, то помощь в домашних делах предложит.

Приблизившись к лугу и лошадиному пастбищу, Лозен увидела трех детишек, двух мальчиков и девочку. Их матери, скорее всего, отправили ребят собирать хворост, но вместо этого они развлекались — в точности как и сама Лозен в возрасте пяти-шести лет. Они окружили старого боевого скакуна, принадлежавшего Тощему. Один мальчик обхватил коня ладошками за морду, второй поставил босую ногу на заднее колено животного. Когда он попытался взобраться на скакуна, девочка подставила другу плечо. С трудом вскарабкавшись на серого, мальчуган некоторое время лежал на нем ничком, свесив ноги. Затем он сел прямо, наклонился и помог девочке влезть к нему за спину. Потом уже вдвоем они затащили на коня третьего малыша. Весело загомонив, дети застучали пятками в бока скакуну. Тот лишь чуть подвинулся, лениво переступив ногами.

Лозен зашагала по лугу, поросшему травой, которая доходила ей до бедер. Завидев девушку, к ней побежали рысью ее новая кобыла и Койот. За ними последовали и другие лошади, видимо опасаясь, что упустят возможность полакомиться чем-нибудь вкусненьким или прозевают что-то интересное. Дети громко улюлюкали, подпрыгивая на спине серого жеребца, пустившегося в галоп, чтобы нагнать табун.

Лошади сгрудились вокруг Лозен, и она принялась их гладить. Скользнув ладонью по щеке вороного жеребца Викторио, она надела на скакуна уздечку. Этот конь был самый большой и быстрый из всех, что находились в собственности у ее семьи. Чтобы рассчитаться за услугу, о которой Лозен собиралась попросить, следовало поднести в дар только самое лучшее. Затянув на вороном подпругу седла, Лозен закрепила седельные сумки. Закинув чехол с карабином за спину, девушка вскочила на коня.

Стойбище жен Колченогого располагалось на скальном выступе у самой реки. Чуть в стороне стоял искривленный полузасохший кедр, который Колченогий называл Дядюшкой. Шаман любил нежиться на одеялах среди бугристых корней старого дерева, уверяя, что, пока он спит. Дядюшка нашептывает ему сказки.

В былые годы Лозен, бывало, обхватывала ствол дерева руками, прижималась к грубоватой коре ухом, и замирала. Иногда ей казалось, что она и в самом деле слышит шепот, хотя, возможно, это был лишь ветер, вздыхающий среди ветвей Дядюшки.

Лозен подъехала к жилищу, у входа в которое сидела Широкая в компании Глазастой. Женщины резали ломтями оленину и раскладывали ее на сушилках вялиться. После рождения дочери груди Широкой увеличились настолько, что перестали вмещаться в тунику из оленьей кожи. Пришлось шить новую, ну а пока Широкая ходила, завернувшись в одеяло. Колченогий любил поворчать за игрой в чанки, что придется приобрести целых две бизоньи шкуры, чтобы хватило материала на наряд Киове. «Впрочем, зато зимой она не даст мне замерзнуть», — добавлял он. «Однажды мы придем за тобой, снимем с тебя Широкую и обнаружим, что она тебя расплющила», — с серьезным видом отвечал Викторио.

Глазастая протянула Лозен теплую лепешку из агавы.

— Тебя уже ждут, Сестра.

Широкая кивнула на темноглазую малышку, таращившуюся из новенькой колыбели:

— Моя дочка научилась ловить синий камешек, который ты подвесила в люльку. Она хватается за него чаще, чем за другие обереги. Что скажешь? Это добрый знак?

— Шивойе считает, что это замечательный знак и твоя дочь вырастет настоящей красавицей.

Лозен повернула коня и поехала вверх по течению. Она не стала упоминать, что Бабушка еще добавила: «Из-за этой девочки ее семья хлебнет бед».

Значит, по словам Глазастой, Колченогий ждет ее? Это хорошо. Лозен хотелось правильно подобрать время для визита. Перед чтением утренних заговоров шаман спускался вниз по течению, чтобы облегчиться. Порой он очень долго искал местечко получше, где его никто не побеспокоит.

Лозен спешилась и повела вороного к Колченогому, который сидел, скрестив ноги, на своем любимом плоском камне, торчащем из воды. Длинные, покрытые морщинами руки и ноги шамана напоминали обломки сучьев, какие течение порой