Карл Любезный - Владимир Васильевич Москалев

поспешил в часовню вслед за Этьеном и Рибейраком. То, что он там увидел, заставило его побледнеть и застыть с раскрытым в удивлении ртом. Удивление незамедлительно перешло в возмущение, что побудило посла спешно покинуть Ренн и умчаться во Фландрию к своему повелителю с неприятным, если не сказать чудовищным, известием.

Несколько дней спустя Анна Бретонская велела собраться во дворе замка двум сотням своих солдат, бретонцев, верой и правдой служивших ее отцу и ей самой. В сопровождении этой своей маленькой армии (это давало всем понять о том, что она отправляется в путь как государыня, а вовсе не как пленница) Анна поехала в замок Ланже на собственную свадьбу. Опять же, побуждаемая желанием показать, что брак этот насильственный и она не намерена спать с французом, она приказала взять с собой в дорогу две кровати.

Рибейрак и тут не упустил случая подтрунить:

— В одну из них погрузится чья-то волосатая нога, в другую нырнет Карл; любопытно, какую же кровать на этот раз изберет будущая королева Франции?

Вержи со смехом ответил:

— Ты забываешь, Филипп, что посол прихватил ногу с собой. А жаль! Путем сравнения он вывел бы для себя одну нехитрую истину: в постели выигрывает не тот, кто чересчур длинен и толст, тем более для девственницы, а как раз наоборот.

— Не говоря уже о том, — поддержал Рибейрак, — что это огромное и волосатое не способно, в отличие от соперника, зачать дитя.

Хорошо, что этого не слышала юная герцогиня: она пришла бы в ужас, возмущенная фривольными шуточками французских царедворцев.

Датой венчания (церковного обряда бракосочетания) определили начало декабря, так что у будущих супругов было время для того, чтобы привыкнуть друг к другу, ибо им надлежало все же лечь в одну постель, а не в две. И они привыкли, да так, что быстро стали друзьями. Анна уже перестала замечать то, что поначалу показалось ей уродливостью, а Карла забавляла слегка подпрыгивающая походка будущей супруги и пленили ее грация, нежные руки, шея, плечи и… грудь, которую он нашел восхитительной. Ему удалось даже притронуться к ней, когда однажды вечером они очутились вдвоем в одной из ниш полутемного коридора. Как ни странно, у бретонской принцессы это не вызвало взрыва негодования, скорее наоборот: она тихим, нежным голоском попросила будущего супруга повторить такое сладкое прикосновение. Карл сиял от счастья: ему это очень нравилось! А юная герцогиня стояла, улыбаясь и закрыв глаза, и просила, чтобы он оголил ее грудь, которая ждала бешеных ласк.

В таком, состоянии оба еле дождались даты, которую им назначили. Церемония бракосочетания состоялась 6 декабря 1491 года в присутствии епископа Луи Амбуазского. Личный духовник короля — Жан де Рели, епископ Анжерский — отслужил мессу. Молодожены подписали брачный контракт, где в одной из статей значилось, что в случае, если королева Анна останется вдовой, она обязана выйти замуж во второй раз, но только за преемника умершего короля, который не оставил наследника. Иными словами, этот договор делал неизбежным включение Бретани в состав королевского домена. Другой пункт не менее любопытен: если король умрет бездетным, он уступает мадам Анне свои права на данное герцогство. Что и произойдет семь лет спустя.

При бракосочетании возникли вполне естественные и общеизвестные загвоздки. Во-первых, могло помешать родство супругов в четвертом колене; во-вторых, требовалось ждать разрешения из Рима, отменяющего оба ранее совершенных обручения обоих супругов. Эти препятствия решили обойти; Церковь в лице двух епископов взяла это на себя. А ожидание благословения от папы могло затянуться на неопределенный срок.

Так, в декабре, закончились мечты правителей герцогства о независимости от Франции.

Но вот настало наконец время возлечь новоиспеченным супругам на брачное ложе. Оба волновались и трепетали в предвкушении того, что должно было свершиться. Анна, раздевшись, быстро легла и тут вспомнила о пресловутой волосатой ноге.

— У меня была уже одноногая брачная ночь, — улыбаясь, прошептала она на ухо счастливому молодожену. — И я ничего не поняла. Эта ночь, надеюсь, не будет похожа на ту, ибо ног стало две.

— Наконец-то мы одни, — покрывая тело супруги страстными поцелуями, ответил Карл, — и мы сделаем так, чтобы воспоминания о той ночи вызывали у нас обоих только смех.

И они бросились в объятия друг друга.

И не знали оба молодых супруга, что за шторами кровати, которую украшали занавеси и балдахин из золотой ткани с кистями и обивкой фиолетовой и черной шелковой бахромой, — за шторами этими прятались, согласно приказу Анны де Боже, шестеро реннских буржуа. Они должны были подтвердить Максимилиану, дабы тот не вздумал обвинить короля Франции в изнасиловании юной герцогини, что брачная ночь прошла в любви и согласии, а стало быть, их маленькая правительница стала супругой короля Карла добровольно.

Им не велено было покидать свой пост до самого утра, этим шестерым. Они устали, они уже еле держались на ногах, когда пришла пора уходить. И они осторожно вышли из своего укрытия, сверх меры довольные тем, что увидели.

Тотчас же они принялись писать отчет о своих наблюдениях. Должно быть, он получился излишне красочным. Анна Бурбонская, читая, чувствовала, что густо краснеет, а историки не осмелились передать его в том виде, в каком мы можем представить его себе в нашем воображении.

Часть четвертая

ДОМ НА УЛИЦЕ ДЮ РАТЬЕР

Глава 1

ТАИНСТВЕННАЯ ФРЕЙЛИНА ГЕРЦОГИНИ ДЕ БУРБОН

Утро выдалось хмурым, но дождя не ожидалось. Лениво подталкивая друг друга, по небу, как на параде, величаво шествовали молочные, с темными днищами, шеренги важных, задумчивых облаков.

Король Карл в обществе двух своих лучших друзей возвращался с конной прогулки; он совершал такие прогулки каждое утро после богослужения. На сей раз троица избрала необычную дорогу: вместо надоевшего маршрута по Сент-Оноре в сторону Булонского леса им вздумалось поехать левым берегом Сены. Луврская набережная вывела их к Щатле, далее они пересекли Сите, затем, повернув направо, проследовали по набережной Августинцев и, мимо Пре-о-Клер, добрались до излучины Сены, где несколько веков спустя возведут Эйфелеву башню.

Обратно ехали шагом. Слева — река, справа — поля и огороды, на которых трудились крестьяне. Обстановка располагала к беседе: совсем недавно ко двору прибыл имперский посол.

— Сир, не скажете ли, о чем поведал посланник германского короля? — спросил Рибейрак. — Как поживает Максимилиан? Воображаю его удрученный вид: мало того что французский король возвращает ему дочку, он еще увел у него из-под носа жену. Должно быть, он стал плохо спать.

— Ты забыл, Филипп, что ко всему