Карл Любезный - Владимир Васильевич Москалев

— Не время для шуток, дядя. А если серьезно?

— Если серьезно, то твой так называемый «одноногий» брак не имеет законной силы по той причине, что был совершен без согласия короля. Это первое. Во-вторых, регентша созвала собрание легистов и богословов; те и другие публично объявили твой брак с германским королем недействительным.

Юная герцогиня некоторое время молчала, глядя во все глаза на Дюнуа и не зная, что возразить. Наконец спросила, уже догадываясь, каким будет ответ:

— А если я не соглашусь?

— У тебя нет выбора. Либо ты станешь королевой Франции, либо французы разорят Бретань дотла. Войска Ла Тремуя заняли уже все города. Ждут только сигнала к началу погромов и избиений, какие почти три столетия назад произошли в Безье. Не тронут только тех, кто согласен признать над собой власть французского короля. И таких большинство.

— Кто же должен подать сигнал, дядя? Ла Тремуй?

— Да, как только он получит такое приказание от короля, услышавшего твой отказ.

— И король прикажет ему?

— Он мечтает присоединить Бретань к своим владениям. Выйди ты замуж за другого, и его мечты развеются прахом. Но в таком случае тебя станут называть герцогиней пожарищ и горы трупов, ибо от Бретани не останется ничего. В твоей власти сохранить ей жизнь. Сегодня твой народ тебя любит, завтра станет проклинать.

Принцесса выдохлась. Череда протестов иссякла. Приходилось подчиниться неизбежному. Но прежде, ей показалось, надо все взвесить, нельзя так сразу… Шаг все же серьезный.

— Я не могу сейчас же дать ответ, — призналась она.

Незамедлительно последовало возражение:

— Придется это сделать, девочка моя.

— И у меня нет даже одного часа на раздумья?

— Даже пяти минут. Солдаты уже приступили к грабежам.

Анна Бретонская поднялась и гордо вскинула голову. Все еще во власти недовольства, она заявила дяде, причем так, словно он был в чем-то виноват:

— Уж коли мне остается лишь подчиниться своему врагу, так пусть он по крайней мере попросит у меня руку, вместо того чтобы завладеть ею силой.

С этим известием Дюнуа поспешил в стан короля и передал ему слово в слово то, что сказала племянница.

Карла взяла оторопь. Будь у него больше опыта, он бы знал, как поступить в данной ситуации. Но опыта не хватало. Он прибегнул к помощи советников. Те сказали, что негоже, дескать, в наше время врываться к невесте и силой вести ее к алтарю; времена Вильгельма Завоевателя канули в Лету, ныне требуется более деликатный подход к делу. Надлежит найти человека, который с успехом смог бы выполнить эту миссию. Карл задумался: кого же послать? Быть может, Вержи или Рибейрака?.. Взгляд невольно упал на сестру, которая несколько дней назад прибыла к Ренну с целью не дать брату совершить какую-либо ошибку. Упаси бог, рухнет ее план! И она мгновенно нашла выход, подсказанный ей чувством мести, чувством торжества над герцогом Орлеанским, которого она, не прощая ему ничего, желала еще и унизить как в глазах окружающих, так и в его собственных. О, она жестоко отомстит этому фанфарону, посмевшему наносить ей оскорбления. А заодно… Она усмехнулась. Карл освободил узника? Так она обернет это себе на пользу. Извлекать выгоду из ошибок — своих, а еще лучше, чужих — вот высшая степень проявления ума. Так учил отец.

И Анна сказала:

— Миссию эту надлежит поручить особе королевской крови, но в данный момент я не вижу никого, достойного исполнить эту роль, за исключением нашего уважаемого дяди, дорогой брат.

Карл обрадовался: в самом деле, как ему самому не пришло это в голову? И вдруг он наморщил лоб:

— Но удобно ли это, сестра? Ведь он сам, было время, хотел взять в жены герцогиню Бретонскую. И вот теперь придет к ней снова просить ее руки, но уже не для себя, а для своего племянника! Впору со стыда сгореть.

Анна в душе ликовала: именно так она и представляла себе месть. И она от души посмеется, видя, как придворные хихикают за спиной ее троюродного дяди.

— Вот и пусть сгорит, — ответила она брату. — Для него это будет лучше, нежели прозябать в темнице в обществе крыс и мышей. А вздумает заупрямиться, скажи ему, что крысы буржского замка смертельно скучают, поджидая своего дружка, общество которого доставляло им огромное удовольствие. Прикажи, пусть приведут сюда зачинщика бунта против королевской власти.

За герцогом послали. Спустя некоторое время он вошел и сразу же посмотрел на Анну; в глаза бросилась едва заметная насмешливая улыбка, выдававшая скрытое торжество регентши над своим бывшим противником. И он понял, что пробил ее час мщения, о котором она так давно мечтала. Одной тюрьмой дело не обошлось. Что же она предпримет? Какою будет месть?

В недвусмысленных выражениях Карл дал понять своему строптивому дяде, чего он от него хочет. Людовик видел, что Анна внимательно следит за выражением его лица, но, как ни пытался, не смог скрыть подавленного вида. Он молчал, не зная, что возразить, да и не особенно стремясь перечить, ибо понимал бессмысленность этого. Он проиграл. Регентство от него уплыло, корона — тем более. Все теперь играло против него. Он — первый принц крови, им и останется навсегда, ибо у Карла, несомненно, будут дети. Оставалось одно: подчиниться. Мало того, ему надлежало подружиться с королем: все же они родственники, к тому же он вытащил его из тюрьмы. Черт знает сколько времени вздумалось бы победительнице — его племяннице — продержать его там. И неизвестно, какой еще номер она выкинет, памятуя прошлое и твердой рукой указывая дяде его место. А Карл, коли они подружатся, всегда сможет защитить его. Он хочет жениться на бретонской герцогине? Ну и бог с ним! Еще один удар. Наверняка эту мысль подала брату сестра. Двойное унижение. Но надо стерпеть, ослушаться он уже не имеет права, иначе — опала.

И Людовик Орлеанский отправился в замок, чтобы просить для племянника руки той, которую сам хотел взять в жены.

Ему было стыдно. Он не знал, как войти, что сказать, как и куда смотреть при этом. Он чувствовал себя раздавленным, повергнутым в прах; он впервые в жизни узнал, какою может быть месть женщины. И не исключено, что он пожалел о прошлом, раскаиваясь в своих ошибках и грехах.

Тюрьма калечит, но она же и лечит. Входит туда один человек; выходит, за редким исключением, уже другой.

К его удивлению и радости, принцесса, выслушав его, не рассмеялась, чего он так боялся.