Вечное - Лиза Скоттолайн

— Капплер вызвал нас с Фоа и Альманси на виллу Волконской. Он выдвинул нам свои требования. — Отец принялся рыться в шкафу, где хранились его бумаги и одежда.

— Массимо, ты встречался с Капплером?

Сандро охватил страх. Жестокого главу СС Капплера знали все, его штаб-квартира располагалась на Виа-Тассо, где людей избивали, пытали или еще что похуже. Поговаривали, будто крики мучеников разносились по всему району.

Роза застыла неподвижно, в глазах отражался ужас.

— Папа, как немцы будут выбирать эти две сотни? И куда потом их увезут?

— Я больше ничего не знаю. Помогите искать! Может, найдется сережка или какая-то безделушка, амулет, пусть даже маленький. — Отец стал рыться в шкафу, выбрасывая бумаги и рубашки. Роза и Джемма принялись ему помогать.

Сандро смотрел на них и знал, что поиски не принесут плодов. Он не понимал, что делать. Сандро считали гением, но у него не было ответов. Он не представлял, кого из них немцы могут увезти из города. Знал только, что Элизабетта в безопасности.

— Помогай, Сандро! — прикрикнула мать. — Шевелись!

Глава восемьдесят первая

Сандро, 27 сентября 1943 Понедельник, утро

К утру понедельника весть о том, что нацисты требуют золото, разлетелась по гетто, и всех охватила паника. Президенты Фоа, Альманси и отец Сандро всю ночь обзванивали семьи, прося сделать пожертвования. Они обратились и к городским властям Рима, но получили отказ. Площадь перед синагогой заполонила толпа: люди ждали, когда откроются двери, чтобы отдать то немногое золото, которое у них было.

Внутри синагоги царила суета. Фоа и Альманси в своих кабинетах продолжали обзванивать граждан, а Сандро с отцом организовали в Зале Совета пункт сбора пожертвований. Они передвинули стол для заседаний так, чтобы по одну сторону стояли дарители, а по другую — сборщики, среди них ювелир Анжело Антиколи с двумя помощниками, которые должны были взвешивать золото и проверять его качество, а также Ренцо Леви — ragioniere — бухгалтер, ему предстояло вести учет каждого пожертвования. В обязанности Сандро входила перепроверка расчетов; он устроился в конце стола, разложив перед собой остро заточенные карандаши и бумагу, словно для самого важного экзамена в жизни.

— Итак, начинаем, — сказал Массимо, и голос его был пронизан властностью, какой Сандро в нем никогда не слышал.

Внизу открылись двери синагоги, мужчины и женщины поднялись на второй этаж и выстроились в очередь, чтобы сделать пожертвования. Это были евреи из гетто, ведь они жили ближе всех. С искаженными страхом лицами, в потрепанной одежде, они принесли свои скудные дары в кошельках или сумках, держали их в стиснутых кулаках. Некоторые снимали с себя звезду Давида или другие ожерелья, иные вынимали из ушей маленькие золотые серьги. Один старик достал изо рта вставную челюсть с золотыми зубами.

При каждом пожертвовании сердце Сандро словно воспаряло. Все у стола наблюдали, как взвешивают каждое кольцо, брошь или цепочку, проверяют качество, выписывают квитанцию и перепроверяют расчеты. После нескольких пожертвований кто-нибудь обязательно спрашивал, сколько уже собрали золота, и Сандро начал объявлять цифры.

Отец здоровался с людьми, стоявшими в очереди. Мать с Розой тоже пришли помочь. Сандро и остальные сборщики выражали благодарность каждому, сколь бы его вклад ни был ничтожен. Община была сплоченной, Сандро знал здесь всех. Асколи, Сермонетта, Пиперно, Пьяцца, Соннино, Лиментани, Фиорентино, Фунаро, Кавилья, Ди Тиволи, Дель Монте, Сабателло…

Сандро рос вместе с ними, и до того, как расовые законы отняли у них жилье и средства к существованию, они были лавочниками, жестянщиками, пекарями, торговцами, кожевниками и лоточниками. Они вместе ходили в школу, вместе ходили за покупками и на богослужения. Они были его друзьями и соседями, и он с ужасом думал о том, что двести из них могут куда-то увезти.

Время шло, и первоначальный восторг начал стихать. В очереди осталось только несколько человек, последней оказалась женщина с медальоном. Простой подсчет намекал Сандро, что если они будут собирать золото такими темпами, то на сбор необходимого количества у них уйдет целый месяц. Он перестал объявлять счет, поскольку это лишь усиливало всеобщую тревогу. Семьи гетто отдали все, что имели, но имели они слишком мало.

Сандро мрачно переглянулся с отцом, который стоял вместе с Джеммой и Розой. Никто не произнес ни слова, но жуткая правда и так была очевидна. Повисло мертвенное молчание. Лица у всех стали напряженными — смертельный срок подходил все ближе.

Отец подошел к Сандро и прошептал ему на ухо:

— Голову выше! Ради всех нас…

Сандро натужно улыбнулся.

— Мне надо уйти, сынок. Через пару часов вернусь.

— Куда ты?

— Потом расскажу. Продолжай трудиться и верь.

Глава восемьдесят вторая

Массимо, 27 сентября 1943 Понедельник, день

Запыхавшись от быстрого шага, Массимо добрался до Ватикана и поспешил по величественной Виа-делла-Кончилиационе. На площади Святого Петра собралась толпа, и среди людей Массимо заметил Эмедио, который ждал его перед базиликой. Массимо позвонил ему, рассказал о требовании Капплера и попросил помощи.

Массимо с развевающимся галстуком бросился к Эмедио; тот рванулся ему навстречу, ряса святого отца взметнулась в воздух. Они встретились на полпути, крепко сжав друг друга в объятиях чуть дольше, чем нужно, как порой поступают мужчины в трудную минуту.

Массимо разжал руки.

— Спасибо, что пришел.

— А как иначе! Мне жаль, что вас постигла такая беда.

— Это ужасно, но мы стараемся изо всех сил. Спасибо, что откликнулся, Эмедио. — Массимо запнулся. — Прости, может, лучше называть тебя здесь отцом Террицци?

— Нет, не стоит. — Эмедио тепло улыбнулся. — Пойдемте. Знаю, время уже на исходе.

— Да, верно. — Массимо посмотрел на часы: было уже пять минут третьего.

— Сюда. — Эмедио указал налево от базилики, и они зашагали в сторону колоннады Бернини. — Говорят, Альманси и Фоа уже обратились к Его Святейшеству с просьбой о помощи. Полагаю, они только что ушли.

— Что он сказал? Поможет ли Ватикан?

— Надеюсь, да, но меня в такие дела не посвящают. Я рад, что вы позвонили. Порой неофициальным путем можно добиться большего, особенно у нас в Ватикане. Дипломатия здесь на первом месте.

— Именно так я и подумал. — Массимо прибавил шагу, чтобы успевать за длинноногим Эмедио. — Буду благодарен за любую помощь. Пятьдесят килограммов — это огромное количество золота.

— Да, знаю. Идемте сюда. — Эмедио провел его под колоннадой Бернини. — Мы направляемся в Collegium Teutonicum — Тевтонский колледж[121].

— В сам Ватикан? — Массимо прежде не доводилось бывать в стенах Ватикана.

— Не совсем. Тевтонский колледж располагается за его стенами, как и Тевтонское кладбище, и Священная канцелярия, где я работаю.

— О… — Массимо был по-прежнему взволнован происходящим; они торопливо прошли под аркой, у которой стояли швейцарские гвардейцы[122] в боевом облачении. —