Москва – Севастополь – Москва. Часть 3. Делай, что должно - Маргарита Нерода

здесь на этой неделе неизвестными были обстреляны машины. Пострадавших нет, поэтому вы можете быть не в курсе. Доведите до всех шоферов о необходимости особой бдительности. Одиночных машин не выпускать, всем едущим держать наготове личное оружие. Пассажиров не подбирать. Вы человек опытный, думаю, сами прекрасно все понимаете.

Огнев посмотрел в окошко палатки, на мотоцикл.

— Второй в ремонте, — усмехнулся Ланин, — У меня и огневая мощь, и обзор, и скорость — с грузовиком не сравнить. А броневики нужнее в охране тыла.

Внешне Ланин представлял собой полную противоположность недоброй памяти товарищу Нараевскому. В сравнении с давешним торопливым и вспыльчивым уполномоченным этот на первый взгляд казался даже излишне медлительным и спокойным, создавая впечатление человека, который так прочно окопался на тыловой должности, что тяжелой артиллерией не выколупаешь. Но впечатление это было обманчиво. При внешней медлительности старший лейтенант был мускулист, крепок, да и боевое «Знамя» дают не просто так. С мотоциклом он управлялся даже с некоторой лихостью, и из оружия имел не только «ТТ», но и автомат, трофейный.

— Конечно, наш надежнее, но ППС в войсках нужнее, — посчитал нужным объяснить старший лейтенант.

Он побеседовал еще о делах, к его должности напрямую не относящихся, о свежих сводках с фронта, нехватке кадров, чего Особый отдел тоже не избежал, — «Машинистку третий месяц найти не могут, сам двумя пальцами долблю документы на стареньком „Ундервуде“, с „ятями“ еще. Самому смешно!» С удовольствием выпил чаю, но от порции щей категорически отказался.

— Я покамест не на довольствии у вас. Вот подстрелят, не ровен час, тогда и можно будет и пообедать, если здоровье позволит. Успехов на новом месте, товарищ майор. Очень рад был познакомиться.

* * *

За полдень со стороны фронта донесло глухие далекие разрывы. Куда била артиллерия, точно определить не получалось — то левее, то правее. Беспокоящий огонь он и есть беспокоящий. Враг не лез в наступление, но не давал забыть о себе.

— Вовремя с настилом успели, — произнес Петрушин, вслушиваясь, и обернулся к санитарам, — Кончается отдых, ребята, по местам.

Не прошло и часа, как на трех санитарных машинах привезли пятнадцать человек, всех из одного полка — артиллерия с утра начала беспокоить и очень метко накрыла. В ответ огрызнулась своя батарея и вроде бы сумели подавить. Но дел фрицы уже понаделали.

Первым с машины сняли на носилках сержанта в новых погонах на выгоревшей гимнастерке со следами петлиц на вороте. Левая нога в шине Крамера.

— Опять конечность, ниже колена. Банальный случай, — негромко обронил Федюхин, — О-2, — обернулся он к Огневу, ожидая одобрения.

— Пусть приготовят, — кивнул командир, — Закончите сортировку и мойтесь. Я оперирую, вы ассистируете.

— Проверить хотите?

— В деле посмотреть. Послужной список у вас отличный, но нужно глазами увидеть, пока раненых мало.

«Только не режьте! — эту фразу раненый повторял раз за разом, пока его укладывали и готовили, — Не дам резать! Куда я без ноги? К бабе на печь⁈»

— Не режьте, — пробормотал он заплетающимся языком, уже уронив руку [Для контроля сознания и предупреждения поверхностного дыхания пациент при даче ингаляционного наркоза должен был держать поднятой руку и считать вслух. Когда наступал наркоз, счет сбивался, рука расслаблялась и падала.], и, наконец уснул.

Ампутировать, безусловно, не требовалось, но сержант отвоевался на ближайшие полгода. Ранение близко к коленному суставу, незаметная трещина может уйти в полость и наделать много неприятностей.

Федюхин ассистировал и показал себя весьма хорошо. Движения его рук были предельно точными и даже в чем-то артистичными. Узлы вязал виртуозно, пальцы мелькали как у пианиста, исполняющего сложную партию. Это определенно был хирург-артист, которому в военных условиях особенно негде показывать свои таланты, но не потерявший довоенной отличной техники.

Обработали остальных, ранения мягких тканей и одна травма локтя, уже не осколочное, раздробило упавшим бревном. "Для артобстрела типично. Банальный перелом, причем заживает быстрее, чем огнестрельный', — не преминул заметить Федюхин, когда уже размывались.

— Это для вас, — строго возразил Огнев, — банальный. А для него, — он взглядом указал на послеоперационную палатку, — исключительный. И конечности — тоже не царапины. Огнестрельные переломы колена и бедра дают не менее тяжелые осложнения, чем ранения в живот.

Специалист по абдоминальной хирургии мирного времени посмотрел недоверчиво, но спорить не стал. Однако вечером перед отбоем Алексей Петрович застал коллегу, буквально обложившегося литературой по теме.

— Не поверили на слово, Анатолий Александрович? Это хорошо.

Тот поднял голову от книг:

— Надеюсь, товарищ майор, я не дал повода заподозрить меня в черствости по отношению к пациенту? Но таких случаев действительно масса. Даже я с моей небогатой практикой повидал их уже довольно.

«Пока не дал. Но первый шаг уже делаешь», — про себя заметил Огнев, но высказывать это не стал. Ругать сейчас — пользы не будет. Федюхин был ему понятен: авторитет, честно заработанный в Новосибирске, на фронте был для окружающих не слишком очевиден, новая обстановка непривычна. Первичная обработка ран обманчиво проста на вид. Осадишь сейчас, обидится, замкнется в себе, а с ним еще работать и работать. Хирург ведь действительно неплохой.

— И сделали выводы? Увы, не совсем верные, — Алексей Петрович подсел к самодельному столу из двух снарядных ящиков, который Федюхин чуть не наполовину заставил книгами, — Огнестрельный перелом коленного сустава и высокий огнестрельный перелом бедра, конечно, такого процента смертности на поле боя, как живот, не дают, но в целом по опасности к ним приближаются.

Безошибочно отыскав в книжной батарее топографическую анатомию, он нашел по оглавлению коленный сустав, раскрыл на нужной странице и продолжил:

— «Бедра» и «коленки» — самая большая беда хирургов что в медсанбате, что в ППГ, — они банально однообразно сложны. Это живот, особенно мирного времени, китайская головоломка для хирурга. А бедро — что бедро? Вытяжения нам тут не сделать, гипс как его ни клади, держит плохо. Да и его мы в медсанбате организовать не сможем. Остеосинтез, пока остается риск воспаления, просто безумие. Вся надежда на тщательную обработку раны, Дитерихса и быструю эвакуацию. И тщательный гемостаз. Треть переломов бедра осложняются шоком. Не почти все, как с животом, но много. С коленом примерно то же самое, там сосуды уже поменьше, но сустав сложный. Пол сантиметра не довел разреза — затек, нагноение и ампутация. Так что в чем-то вы правы. Мало дают бедро и колено интересных случаев. Они просто