Наварин (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

перерывах между вахтами пытались отогреться в мокрых промозглых судовых помещениях. Больше всех досталось линейному кораблю «Фершампенуаз», который попал вдобавок ко всему в страшный шторм. Тот ноябрьский шторм пронесся по Черному и Средиземному морям, наделав много бед. Не один десяток судов, и не одна сотня моряков разных стран стали его жертвой. В Эгейском море шторм настиг «Азов» и «Эммануил». Оба много претерпели, но уцелели.

«Фершампенуаз» тоже уцелел, но повреждения его в местных доморощенных условиях исправить было невозможно. Поэтому, как только Рикорд получил от своих лазутчиков известие о том, что турецкий флот в ближайшее время не намерен выбираться из Дарданелл, он немедленно отправил поврежденный «Фершампенуаз» чиниться на Мальту.

Единственной отрадой для моряков блокадного отряда стал приход в декабре 1828 года транспорта «Пример». Его командир отважный лейтенант Федор Морской совершил невозможное! Он довел свой бриг от базы нашей эскадры острова Порос до Тенедоса за двое суток и за столько же умудрился вернуться обратно, затратив на весь рейс всего пять дней! Очевидцы отказывались верить свои глазам.

– Феденька, расскажи, в чем секрет, что свою тихоходную посудину ты гоняешь по морю быстрее любой яхты? – спрашивали его друзья.

– Никакого секрета нет! – скромно отвечал им Федор Морской. – Просто надо любить свое дело!

«Пример» доставил к отряду Рикорда не только продукты и свечи, но и письма, которые все с таким нетерпением ждали. Привез Морской и кипу европейских газет. И хотя последние были почти двухмесячной давности, их передавали из рук в руки, зачитывая до дыр.

Тем временем Гейден с частью своих кораблей ремонтировался на Мальте. Вскоре туда же подтянулась на зимовку и британская эскадра. Время былых совместных празднеств кануло в прошлое. Теперь отношения между бывшими соратниками наваринцами были вежливо-холодными.

Объявление Россией блокады Дарданелл Англия восприняла как личное оскорбление. Отношения двух государств стали более чем прохладными. Наверное, лед отчуждения был бы преодолен, если бы на должности командующего британской эскадрой оставался лорд Кодрингтон. Увы, Кодрингтон уже полгода оббивал пороги адмиралтейства в поисках хоть какой-нибудь достойной должности, и писал бесконечные объяснительные по поводу своих особых отношениях с русскими. Новый же британский командующий вице-адмирал Малькольм симпатий к союзникам не питал, и стремился всеми силами выжить их не только с Мальты, но и из Средиземноморья. Первым делом Малькольм дал понять Гейдену, что не намерен терпеть русские склады в Ла Валетте. Тот вынужден был срочно начать вывоз ядер, пороха, материалов и продовольствия на остров Порос не только транспортами, но и боевыми судами. Портовых рабочих англичане тоже давать отказались, и весь ремонт приходилось делать своими силами. Каждое утро со всей эскадры собирали всех купоров-плотников и конопатчиков, которых отправляли на какой-то один корабль. Было совершенно ясно, что это последнее появление нашей эскадры на Мальте. Больше нам там делать было уже нечего. Не дожидаясь починки всех судов, Гейден при первой возможности покинул Мальту с линейными кораблями. Остальным было велено ускорить работы, и как можно скорее уходить на Порос.

А по приходу в Архипелаг, Гейдена ждала еще одна не слишком приятная новость – вновь начали пакостить австрийцы. Дело в том, что вопреки всем международным соглашениям по Греции, они игнорировали блокаду армии Ибрагим-паши и всем и силами снабжали его продовольствием и боеприпасами. При этом в прорыве блокады участвовали не только частные купеческие суда, но и военные бриги с фрегатами. Кроме всего прочего, австрийцы подрядились конвоировать египетские транспорта от Александрии до берегов Греции и обратно. Всем этим руководил австрийский контр-адмирал Дандоло, державший флаг на фрегате «Беллона». С началом же войны с Турцией австрийцы столь же нагло начали перевозить пшеницу через Дарданеллы в Константинополь.

В Вене отпор провокациям австрийцев в Греции дал посол граф Дмитрий Татищев. Он быстро и умно разобрался с ситуацией.

– Надо ли мне доказывать неоспоримое право воюющей державы блокировать неприятельскую столицу? – вопросил он хитромудрого канцлера Миттерниха и сам же ответил. – Думается, что нет! Сие было доказано в свое время даже австрийскими полководцами Евгением Савойским и Вилленштейном!

– Не все так просто! – завздыхал Меттерних, но на попятную все же пошел.

В свою очередь контр-адмирал Дандоло пытался, минуя дипломатов, самому полюбовно договориться обо всем с Гейденом. В своем письме австриец писал, что необходимо дать его соплеменникам еще шесть недель для зарабатывания денег. После чего он будет согласен соблюдать некоторые условия блокады.

– Ну и наглец! – поразился Гейден, бумагу австрийскую прочитавши. – Много наглецов я в своей жизни повидал, но такого, признаюсь, еще не видывал!

Не удовлетворившись этим, Дандоло отдал приказ уничтожать греческие суда (русских он боялся, как огня), которые будут препятствовать австрийцам возить пшеницу через Дарданеллы. Дело в том, что как раз перед этим греки захватили у Дарданелл несколько австрийских судов с пшеницей. Так как в самой Греции был голод, суда были приведены в Эгину, где греческое правительство решило выкупить весь хлеб. Гейдена о новой инициативе австрийского контр-адмирала тут же проинформировал наш консул Пеццони. Разумеется, вице-адмирал возмутился.

– Если будет потоплено хоть одно греческое судно, я тут же перетоплю всю австрийскую флотилию, а самого Дандоло. Как пирата, повешу на рее! – велел передать своему австрийскому другу Гейден. – Пусть пораскинет мозгами!

Но Дандоло своими мозгами так и не пораскинул. Наоборот, он помчался на своей «Беллоне» в Эгину и потребовал вернуть ему все суда с грузом, угрожая в противном случае не только захватить греческие суда., но и обстрелять греческую столицу. Испуганный Каподистрия велел немедленно известить обо всем Гейдена. Последний к этому времени был на Поросе. От Пороса до Эгины рукой подать. А потому спустя день подле греческой столицы уже качались на волнах линейный корабль «Князь Владимир», фрегат «Елена» и бриг «Усердие». На австрийском фрегате сразу все поняли и тут же закрыли орудийные порты. Гейден же велел зарвавшемуся австрийцу немедленно прибыть к нему на «Князь Владимир». Куда у австрийца сразу делась вся спесь! Спустя четверть часа Дандоло был уже на русском линейном корабле. Разговор двух адмиралов шел за закрытыми дверями. О чем говорили они так и осталось тайной. Однако, когда Дандоло покинул борт «Князя Владимира» никаких претензий ник грекам по поводу захваченных транспортов с хлебом, ни к нашим, по поводу установки ими жесткой блокады проливов, у него не было.

* * *

Большую часть зимы 1828–1829 годов русская эскадра провела на рейде острова Порос. Временами здесь одновременно находились до пяти линейных кораблей более десятка мелких судов. Здесь они чинились, здесь переводили дух между плаваниями, отсюда уходили суда на подмену отряда Рикорда и