Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

Все это произвело на меня самое страшное впечатление, я и сейчас вспоминаю этот черный день.

Фашисты в скором времени в деревне Корень Логойского района организовали полицейское управление.

Подлые предатели своей Родины вступили в полицию и начали наводить свой «новый порядок в Европе» – грабить, убивать, издеваться над нашими пленными и гражданским населением. Всюду были расклеены листовки, призывающие наших бойцов и офицеров, выходящих из окружения, сдаваться немецким властям. Но народ помнил слова отступавшего нашего офицера, что мы скоро вернемся. Так и случилось. Это был первый радостный день моей жизни.

Осенью 1941 года (не помню месяц, кажется, сентябрь) я увидел человек 8–9 наших пограничников, которые со стороны леса шли в нашу деревню. Я не мог понять, что случилось, – они шли спокойно, во всей своей форме, с автоматами в руках.

Один пограничник подозвал меня и спросил: «Мальчик, узнай, полицаи у себя?» Я ответил, что они никуда не уезжали и находятся в бывшей школе.

Молодой лейтенант-пограничник, который, как мне показалось, был похож на того офицера, который последний уходил из нашего села, ответил: «Нам нужно, чтобы все полицейские были на месте».

С замиранием сердца я следил, что будет дальше.

Когда пограничники подошли к полицейскому управлению, их остановил часовой, спросил: «Что, идете сдаваться?! Надоело по лесам шляться?!» – «Да, – ответили пограничники. – А где твое начальство?» Полицай с готовностью ответил: сейчас начальник проводит совещание.

Быстро четыре человека зашли в управление, двое остались около входа, два встали около окон, часовой, видимо, поздно понял, что для него настал час расплаты, и хотел снять с плеч винтовку, но его предупредил пограничник: «Стоять, сволочь, ни с места!» Он так и остался стоять с выпученными глазами, устремленными на двери управления.

Видимо, услышав окрик часового, из сарая (где хранилось награбленное добро) вышли двое полицейских. Не зная, что происходит, и не соображая, почему во дворе стоят наши бойцы, полицаи устремились к управлению. Их остановил пограничник и спросил, кто вы такие? (Предатели были еще не обмундированы.) Они ответили: «Мы полицейские». – «Тогда вы нам и нужны! Руки вверх!» – приказал пограничник.

Вошедшие в школу пограничники увидели много награбленного добра и несколько велосипедов, около которых возился один человек. Его спросили: «Кто вы такой?» – «Я кузнец, – ответил он. – Полицаи приказали мне ремонтировать велосипеды».

«Марш во двор, там разберемся!»

В это время начальник полиции предатель Колик, видимо, распекал своих подчиненных, что они мало грабят, мало убивают, в одно мгновение открылась дверь и словно из-под земли выросли наши пограничники. «Встать, руки вверх!» – скомандовал лейтенант пограничной службы. Один из полицейских, который раньше опомнился от страха, бросился к пирамиде с оружием. Но короткая очередь из автомата сковала его движение.

Всех предателей после обыска начали выводить во двор, где поджидали своего шефа задержанные трое полицейских. Предателей построили, приказали заложить руки за спину и повели к лесу.

Приблизительно через полчаса был приведен в исполнение приговор нашего народа, всех предателей расстреляли.

Когда на другой день родственники изменников Родины приехали за трупами полицейских, они обнаружили записку с такой записью:

«Всем предателям!

Кто будет лизать фашистские сапоги, тот будет лежать, как эти сволочи, сам без сапог.

Советские партизаны».

Так закончил свой путь «новый порядок» в моей деревне.

Этот радостный день многие навечно помнят и сейчас, так как народ увидел, что фашистам и предателям будет всюду и везде один конец – смерть, где бы они ни находились.

Вторым самым счастливым днем моей жизни была встреча наших бойцов, которые, усталые, с боями переправлялись через Березину и попадали в объятия партизан и освобожденного народа. Партизаны салютовали из всех видов оружия своим освободителям, народ от радости плакал, и когда ко мне подошел пожилой боец и спросил: «Сынок, ты давно в партизанах?» – я ответил, что недавно, и, прижавшись к нему, заплакал. Это были слезы самой большой радости. День 28 июня 1944 г. останется в сердце у меня на всю жизнь.

Может, кто из тех бойцов-пограничников, которые уничтожили полицейский гарнизон в деревне Корень Минской области, прочитает эту записку, пусть напишут, как сложилась их дальнейшая судьба.

Кореневский В. П.

14 июня 1961 г. г. Москва

Ф. М-98. Оп. 3. Д. 32. Л. 30–36.

№ 56

В закоулках детской памяти хранится быль

…В то лето, когда началась война, мне исполнилось 4 года, и по этому случаю мне впервые купили магазинную куклу, красивую куклу с косами, но поиграть с ней мне почти не пришлось.

Мы жили в маленькой деревне Рябиково, что в 5 км от районного центра с. Холм в Смоленской области.

Старший брат сразу же ушел добровольцем, прибавив себе год, благо ростом был большой, и больше не вернулся, в 1943 г. он погиб. Отец ушел в партизаны, так как ему уже было 50 лет и плохое зрение.

Я помню день, когда пришли немцы и как они сразу забрали у нас гармонь и чемодан с вещами. Корову мы немцам не сдали, а спрятали в кладовой, и была у нас с месяц. Но потом замычала при немцах, и они заставили маму вести сдавать ее на приемный пункт в 10 км от нас. Пока мама водила сдавать корову, все население деревни погнали в Германию. Пришлось и нам собираться. Поклали мы на санки кое-что и пошли вместе со всеми. Старшая (девочке было) 14 лет и еще нас трое. Мама вернулась, а в деревне никого нет, кинулась нас догонять, догнала на железнодорожной станции Игоревка, в 25 км от нас. До сих пор помню, как мы все ревели от радости, что мама пришла. Но в Германию мы не попали. Многие разбежались по лесам, в т. ч. и мы. Вернулись в свою деревню. Жили в бане, так как в доме был немецкий штаб. Немцы забрали не только вещи, но и продукты. Однажды маму чуть не расстреляли, так как она нечаянно задела немца.

Когда начали наступать наши, мы вырыли на участке землянику и жили в ней еще с двумя семьями.

Когда ушли последние немцы, в деревню пришли поджигатели. Стали поджигать деревню. Обольют бензином и зажигают. Была ночь. Мы сидели в землянке и смотрели, как немцы жгут дома. Вдруг загорелся наш дом. Вокруг него уже горели 3 дома, 2 сарая, колхозный инвентарный сарай. Мама побежала тушить. Мы кричали и плакали от страха, что маму могут убить, но поджигатели уже ушли на другой конец деревни, и маме с соседским мальчишкой удалось потушить дом. Сгорел двор немного. И стало тихо,