Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

только догорали дома да ухала артиллерия. И вдруг мы увидели какие-то тени со стороны леса. Там проходил большак. Мама и еще одна тетя закричали, что это «наши», и побежали к ним. И правда, это были наши солдаты.

Как сейчас помню эту ночь. Кругом догорают дома, на пепелищах солдаты и наши деревенские обнимаются, все плачут.

Немцы засели в Холме в церкви. Начался сильный обстрел. В нашем дворе упал снаряд и убил лошадь и красноармейца. Мы снова сидели в землянке.

Так пришла к нам победа. Фашисты ушли, а есть было нечего. Ели траву, крапиву, лебеду, молочай. Собирали мороженую картошку и пекли тошнотики[132]. Мне почему-то кажется, что тошнотики были очень вкусные. Не было соли. Мы с братом поносили кровью. Как мы перезимовали, как выжили, прямо не знаю.

Потом помню первый хлеб, испеченный пополам с мукой, и как мы с братом прыгали и просили маму печь все время такой вкусный хлеб. Да, папа погиб в феврале 1942 г. Жизнь начала налаживаться. Мы уже купили козу и телочку. И вдруг заболела мама. Кроме голода, видимо, надорвалась на работе. Она работала на ферме, все на себе. Даже пахали женщины на себе. Признали у нее туберкулез. Поддержать было нечем, и в 1946 г. она умерла.

А через год умерла старшая сестра, которой было 14 лет в войну. И осталось нас трое: 17, 13 и мне 10 лет. Целый год мы жили сами. Сестра с братом работали в колхозе, а я была дома за хозяйку. Летом доила в обед корову. Весь обед сидела под коровой, а вечером сестра ругала меня, что плохо выдоила. Но теперь все выросли. У всех семьи. Дети.

Самое мое большое желание в детстве, чтобы мне дали немца на растерзание, такая у меня ненависть осталась. Иногда во сне мне снилось, что желание мое исполнилось и фашист умирал от моих рук.

Прошло 20 с лишним лет. Но до сих пор снятся иногда немцы, и я просыпаюсь сама не своя. А если ночью летит самолет, я со страхом просыпаюсь и жду взрывов. Смешно, правда?

Война лишила меня детства и юности. Война забрала родителей, брата и сестру. Пусть же будет она трижды проклята. Я хочу только одного, чтобы никогда не было войны, чтобы мои дети спали спокойно и видели только мирные сны. Пусть они никогда не увидят того, что пришлось пережить мне. Да разве только мне?..

Логинова З. Н.

22 апреля 1965 г. г. Актюбинск

Ф. М-98. Оп. 3. Д. 42. Л. 48–52.

№ 57

Рассказ матери[133]

Среди богатых лесов и непроходимых болот Брестской области ютится небольшая деревня Масевичи…

Раскаты взрывов рвали безоблачное небо где-то у города Бреста. Горький опыт подсказывал: «Война!»

Вечером в деревне появились разведчики, а утром 23 июня вся земля Ржанского района стонала под немецкими сапогами. Гитлеровцы врывались в каждый дом, набивали свои мешки всякими тряпками и продуктами, искали переодетых красноармейцев. Если на глаза им попадался стриженый крестьянин… «Зольдат?!» – ревел фриц, и автоматная очередь перерезала человека.

В дверь дома Жилинских влезло сразу несколько долговязых. «Матка, яйки нет?!» – прокричали ироды, выдыхая водочный перегар.

Софья Андреевна указала на семь маленьких душ и взяла на руки самого меньшего. А немцы уже переворачивали все вверх дном, заглядывали в каждую щель. Потом Софью Андреевну и Игната Александровича, ее мужа, вытолкали на улицу. «Во? Показ!»

Во дворе фашисты наткнулись на небольшой тайник, куда супруги спрятали немного продуктов. Начали раскапывать землю. «Детей! Детей оголодят!», Софья Андреевна почувствовала острую боль в сердце, кинулась расталкивать кучку в узких погонах. От неожиданности немцы оторопели, а мать, прижав к себе грудного Николая, села на землю. «Не дам!» Несколько автоматов уперлось в женщину и ребенка. «Матка – капут! Киндер – капут!» – визжали захватчики.

Счастливый случай отвел неминуемую смерть – на дороге загорланил немецкий офицер, грабители поспешили к нему.

Вражеские полчища прошли на восток. В деревне осталось около 20 солдат и офицер Бом. Начали хозяйничать: гонять на работу, избивать по всякому пустяку…

В соседние деревни вернулись польские активисты всей округи. Теперь паны Пука и Шенк. Эти мерзавцы хорошо знали жителей каждой деревни, помнили коммунистов и активистов всей округи. Теперь недобитая шляхта решила расправиться с передовыми людьми. Посыпались доносы, участились аресты. В 1942 году всех «политических»… Впрочем, немного вернемся.

Километра четыре от Масевичей, в деревне Лысково, жили евреи. С первого же дня войны их взяли под особую охрану. В 1942 году этих арестантов заставили выкопать огромную яму. А когда она была готова, возле поставили пулеметы и привели «политических». Пришло много односельчан. Проститься. Через плотное кольцо эсэсовцев рвались родные, жены, дети, чтобы последний раз обнять дорогого человека. Но вместо объятий получали прикладом по голове или плеткой по лицу.

Полыхнуло пламя пулеметов. В предсмертных судорогах скорчились тела. Воздух наполнился запахом крови. Крик, плач, стоны, причитания женщин. Снова евреи с лопатами. «Не закапывайте нас глубоко. Я только ранен», – просил Иван Кардоль. «Мы совсем здоровы… Выйдем!» – умоляли другие.

Немцы торопились. Снова приклады, плетки, отдельные выстрелы и бесконечное: «Шнель! Шнель!» Песок и глина продолжали лететь на обреченных. Земля шевелилась все меньше и меньше. Потом совсем замерла. Могильный холмик фашисты долго притаптывали. Затем построили евреев и куда-то угнали.

Весть о чудовищном преступлении облетела поселки, всколыхнула жителей. Крестьяне клялись отомстить. Деревни пустели. Партизанские отряды принимали свежее пополнение.

Масевичи – маленькая деревушка. В лес из нее никто не ушел. Поэтому немцы считали, что здесь тишь да блажь, и почти прекратили слежку. Но ошибались захватчики – их перехитрили партизаны. Конспиративные квартиры, которые стали местом коротких передышек после трудной жизни в лесу, местом, где можно было получить ценную информацию о всех событиях дня, местом заготовки продуктов и одежды для партизан, – вот чем стала деревня Масевичи для патриотов.

Дом Жилинских превратился в своего рода штаб-квартиру. Ночью муж и жена постоянно ждали знакомого стука в окно. Встречали. «Гостей из леса» прятали в хорошо замаскированное подполье амбара, а когда не было немцев в деревне, у себя в хате. Изобретательность, сила воли, находчивость проявлялись на каждом шагу. Игнат Александрович среди немцев вел себя так, что те были уверены, что этот белорус служит им верой и правдой. Однако все подслушанное и подсмотренное Игнат Александрович передавал партизанам, выполнял приказы «из леса». Жилинский Александр отлично руководил связью между деревнями и партизанами. Софья Андреевна денно и нощно носила в корзине горячую пищу в подполье. Даже