Том 1. Усомнившийся Макар - Андрей Платонович Платонов

то с отрадой

Шел по путям, куда они вели.

Но жизнь для нас хорошая подруга,

И первый друг – сокровище мое.

Большая нам оказана услуга –

Дана нам жизнь – и мы ее возьмем!

<1926>

«Томится сила недр земного шара…»

Томится сила недр земного шара,

И злобный зной в душе от тесноты домов.

Ждет мир последнего, смертельного удара

И взрыва недр – без вскрика и без слов.

Пусть ливень разорвет кору и крышу над постелью

И водопады ночью песни запоют,

Пусть корабли людей подымутся над мелью

И в темный вечер в океаны уплывут.

Любовью, ужасом и жалостью к потомку

Прикован к дому и к работе человек.

О, тленье тел, пищеварение негромкое,

Быстрей тебя машинный перегретый бег.

Среди обыкновенных дней трава расти устанет,

Все познано, едою зубы стерты,

И сердце жизнь вконец отбарабанит,

И звезды недостигнутые – мертвы.

Греми, тоска! Из камня сделаны дома!

Еще сладка еда и горячо дыхание жены.

Над крышами до звезд стоит пустая тьма,

И каждой ночью снятся беспамятные сны.

Я тело износил на горестных дорогах.

Нет мудрости свирепой и друга с парой рук,

Мозгов мужских и женщин полновесных много:

Дороже всех материков –

Дверь тихо отворивший друг!

<1925–1926>

«Резцом эпох и молотом времен…»

Резцом эпох и молотом времен

Спрессована, изваяна природа,

Песком веков занесены следы племен

Никем в Судьбу не взорваны ворота.

Тоской пустынь и тишиной души

Мир стережет дорогу звезд и путь судьбы,

И неизвестность человек с собою обручил

И жаждет бесконечность моих объятий и борьбы.

Дыхание звезды и странствующий ветер,

И солнце страстное, ревущее на небе,

Мы в мир пришли окончить белый свет,

Разбить вселенной страшный слепок.

Мысль разразится в мире катастрофой,

Немой и безымянный будет человек,

Удар машины, тяжкий и суровый

Судьбы железный череп пополам рассек.

<1923>

«Земля – дума, песня не пропетая…»

Земля – дума, песня не пропетая,

В мире нет задумчивей лица,

И долга, долга дорога светлая,

И в глазах от радости роса.

Тяжела нам вечность неизменная,

Тишины и думы синие огни,

Мы поймем, исходим всю вселенную,

Не заблудимся без матери одни.

Мы поднимем камни, камни и железо,

Где уходят вечером неслышные стада,

Ясную вселенную увеличим в весе

И небесные засветим города.

<1920>

Мертвый

Как тоскует верба в поле!

Ветер как гудит!

Сердцу человека больно,

Человек не говорит.

Тьма и дождь, и бесконечность.

И не видно ни звезды…

Тихо мрут над гробом свечи,

Мертвый жизни не простит.

Он лежит замолкший, тайный

И смертельней мертвеца,

Он проснется завтра рано,

Догорит к утру свеча.

Нежен взор его туманный,

И под горлом теплота,

Веки дрогнули нечаянно

Тише жизни красота.

<1920>

«В железной шапке льдов…»

В железной шапке льдов,

С дыханьем тайным тихих океанов,

Земля без имени, без человечьих слов

Ревет и мчится в звездном урагане.

Я вижу землю без любви,

Тяжелой думой напряженную, –

Гранитный шар земной мне душу раздавил,

И высек мысль, сопротивленьем раскаленную.

В работе есть исход душе,

И мысль есть поцелуй вселенной,

Трава течет в тиши ржаных межей,

И облака вскипают белой пеной.

Ты – мысль! Бредущий странник против ветра.

И посох твой о путь не прогремит,

Ты слышишь ночь и песнь великого рассвета

И видишь высоту, где сила буйная звездою шелестит.

<1923>

Лесная говорушка

Выйду в новом сарафане

Я за гумна ввечеру,

Затаюся за поляной,

Не вернуся ко двору.

Загорится над рекою

Высока, светла звезда,

Родилась я, знать, такою

Птицей – с птичьего гнезда.

Стихнет, стихнет и умолкнет

Голос всякий на селе.

По росе пойду, намокну,

Песня вспыхнет веселей.

Не проведают на утро,

Где любилась я одна.

Уходила в гору круто,

Доставала в небе дна.

Мама, мамушка родная,

Ты припомни обо мне,

Говорушка я лесная

На гнилом змеином пне.

<1921>

«Когда я думаю, я слышу музыку…»

Когда я думаю, я слышу музыку,

Поют далеко голоса.

И светит солнце слепому узнику,

И песне-мысли нет конца.

Над головою дышит бездна,

Непостижима и ясна

Дорога вышла в неизвестность,

Где вечно светится весна.

Лицо вселенной там прекрасно,

Ее смертельна красота,

Звезда упала, летит и гаснет –

Над нею выше высота.

<1921>

Белый свет

У дороги края нету,

Нету дома и конца.

Мы идем по голубому свету,

Ищем голубиного яйца.

Реки все за нами льются,

И леса бредут по ветру вслед,

Там далеко родники сольются,

Мы и этот покидаем свет.

Крыша над полями тает,

Убегает по лугам волна,

Солнце землю пьет, а конь его играет,

Золотая деда борона.

Голова моя под шапкой светится,

Пухнет пузо под рубахой ржи.

Вон руками замахала мельница,

А и ветер не брюжжит.

Мы пришли на косогор утихший,

На горячую девичью грудь.

После страды нам невесты ближе,

Вечер каждый они кровь сосут.

Руки вскинуты и звезды загораются,

Груди голые – два тихие холма,

Косари до света белого промаются,

Понавалят в душу хлеба закрома.

<1920–1921>

«По деревням колокола…»

По деревням колокола

Проплачут об