Дефект всемогущества - Фёдор Михайлович Шилов

– Странная логика, – тут же встревала Галка, – хочешь остаться беленькой и пушистой? Убейте сами, а я поем? Ничем ты в этой ситуации от убийцы не отличаешься…

В течение дня память нет-нет да и возвращала Евгения к мыслям о Вере. У клумб; у деревьев; у забора, который был выкрашен в любимый Верин цвет; во время сбора клубники – Вера не раз отмечала, что ягодка отрывается не сразу, с задержкой, со щелчком, будто какой-то замочек за собой замыкает, прежде чем уйти с куста.

Особенно резка и непримирима бывала память, если рядом оказывалась Алевтина. Евгений отдавал себе отчёт, что он вдовец, что у него есть дочь-подросток и любые новые отношения могут пагубно повлиять на Светину психику, понимал, что Алевтина – жена Ивана и рассматривать её в качестве претендентки в супруги мысль неправильная и даже порочная. Но он осознавал также, что одинок, что давно не чувствовал женского тепла, а городская квартира и деревенский дом много лет не знают рук настоящей хозяйки. Да и дочь-то уже совершеннолетняя, должна понять!

Евгений стыдился того, что мгновенно таял, стоило Алевтине завести медовым голосом:

– Женечка, ты же с нами сегодня пообедаешь? У нас холодный борщ!

Что-то с ним делалось в эти минуты. Новое, исправленное и дополненное издание его жизни готовилось в печать. И он шёл обедать, и вёл с Алевтиной долгие разговоры, и с удовольствием впускал её в дом, когда она приходила сама – принести пирожков и салата, а потом – чтобы забрать эмалированную мисочку и пластиковый контейнер из-под угощения. Он будто не замечал, что она проводит в доме гораздо больше времени, чем требуется, чтобы просто взять посуду и уйти. Свету наличие посторонней женщины в доме не интересовало, Галя пару раз отпускала какие-то колкости на этот счёт, но Галя бывает в Заберезье редко, в доме она гость, а не хозяйка. Евгений не знал, что делать дальше, и никогда бы, вероятно, не решился заговорить с Алевтиной о чувствах, но ему помог случай: Иван и Алевтина надумали развестись.

ГЛАВА 7

Из наблюдений за Светланой (2011–2012 годы)

Света пошла в школу с восьми лет, и потому выпускницей стала в 2011 году. Лето восемнадцатилетняя Аршинова провела, как обычно, в Заберезье, основным развлечением для неё по-прежнему были книги да редкое общение с деревенской компанией. В ноябре того же года ей исполнилось девятнадцать лет, и она внезапно объявила отцу о намерении обзавестись семьёй.

Евгений был удивлён, но в то же время обрадован. Откровенно говоря, он не слишком верил, что у Светы есть шансы поступить в вуз. Ни за время обучения в школе, ни после ему так и не удалось получить от дочери внятного ответа, кем она хочет стать и как планирует зарабатывать на хлеб. Дочь всегда отличалась, с одной стороны, разнообразием интересов, но с другой – крайней неусидчивостью и быстрой утратой интереса ко всему, чем занималась. Ходила в кружок, «обезьянничая» за подружками, но бросала, столкнувшись с первыми трудностями. От долгого стояния у мольберта уставали ноги и затекала шея, от запаха краски мутило, длинные тексты для театральных постановок учить ей было лень, на танцах утомляли многократные повторения, на гимнастике – больно, в спортивных играх не хватало реакции и соревновательного азарта. Света любила читать, но при этом не собиралась связывать жизнь с журналистикой, лингвистикой, филологией, не планировала останавливаться на профессии библиотекаря, издателя или переводчика.

– Экскурсовод… Литературный критик… Кто ещё, не знаю… Менеджер по туризму… – наугад перечислял Евгений, надеясь, что само звучание названных специальностей затронет в Свете какие-то струны. Иные ребята грезили поступлением в ПТУ и колледжи, готовы были сбежать из школы после девятого класса, лишь бы поскорее начать знакомство с милой сердцу профессией. Но, увы, Света оказалась из числа тех, кто долго не мог определиться с выбором. Для парней существует иной стимул: мальчишки – одноклассники Светы, не желавшие переодеваться после школы в хаки, сдали экзамены и поступили в институты не столько по любви, сколько от безысходности, ну а там, глядишь, или стерпится-слюбится, или появятся мысли насчёт дальнейшего профессионального пути.

Евгений грустил, что не может стать для дочери достойным примером. Бомбил, вписывался в разные полуавантюрные проекты, организованные приятелями, и даже пытался когда-то заниматься бизнесом самостоятельно, но быстро прогорел. Ни на одной работе не задерживался дольше, чем на два года, поэтому вряд ли мог без фальши рассказать Светлане о призвании и деле всей жизни.

Спрашивать у девочки, не хочет ли она быть, как мама, врачом, бессмысленно. Ответ очевиден, да и опасность спровоцировать истерику разговорами о матери не миновала. Света ловко умела плакать, когда хотела. Была ли скорбь искренней – в это Евгений старался не вникать, чтобы не напугать самого себя напрашивающимся выводом: его дочь неплохой манипулятор, а он ей потакает. Сделать этот вывод означало бы признать правоту Галины. А не хотелось. К тому же случившиеся в жизни Галины перемены вдруг стали формировать у Светы ту самую веру в чудеса, о которой Евгений неустанно твердил и которая теперь ему казалась наивностью и оторванностью от реальности.

– У Гали же получилось вот так: раз – и в шоколаде! – говорила Света.

Да, Галя с двадцати лет уже считалась опытной няней, но и образование получила: окончила полугодовые курсы бебиситтеров, обучилась массажу и оказанию первой помощи. Всё, чего достигла, Галя добилась упорным трудом, на который Света была не способна – Евгению приходилось это признавать, несмотря на отцовскую любовь. Света же вбила себе в голову, что Гале всё досталось на блюдечке, а значит, и ей самой однажды кто-нибудь тоже предложит есть из золотой посуды. А пусть бы Галя и похлопотала за двоюродную сестру: мало ли семей, желающих нанять сиделку!

– Грамотную сиделку, – безжалостно припечатывала Галя, когда Евгений заводил с ней разговоры насчёт протекции для Светочки. – Пусть учится, пройдёт хотя бы те же курсы, что и я. Но, боюсь, ничего толкового из неё не выйдет, и вы, между прочим, приложили для этого немало усилий. «Светочка, сиди, моё солнышко, я сам всё сделаю», «Светочка, золотце, устала после школы, ляг, отдохни…» Светочка – то, Светочка – сё, а теперь что? Я её порекомендую, а потом от стыда сгорю, выслушивая, какую неумеху в дом к нанимателям привела? Зад от переда на детских колготках не отличит!

Евгения коробило от Галиной прямолинейности.

– Галочка, нельзя так, Света твоя сестра, ты могла бы ей помочь!

– Света – моя сестра, – серьёзно отвечала Галя, – и я