Сердце под замком - Ферзан Озпетек

всерьез задуматься о будущем. Поэтому однажды, возвращаясь после очередной вылазки в город, она купила в газетном киоске на другом конце площади газету с объявлениями о вакансиях и, вернувшись домой, уселась на один из великолепных диванов в зале, чтобы ее просмотреть. Оказалось, впрочем, что из множества предложений запросам и потребностям Аличе соответствуют только три: место официантки в пабе, секретарши в адвокатской конторе на неполный день и приходящей няни. Было, правда, еще объявление о вакансии кассира в супермаркете, но она поклялась, что ничем подобным никогда больше заниматься не будет.

В порыве энтузиазма она позвонила по всем трем указанным номерам, однако место официантки было уже занято, в адвокатской конторе не брали трубку, а няню искали не приходящую, а с проживанием в семье. К тому же она обязана была убираться и готовить, пока ребенок в школе, и работать неделями напролет, включая субботы и воскресенья. Еще не хватало: получив в наследство роскошную квартиру, стать рабыней в чужом доме, подумала Аличе, вычеркивая и это объявление. Ее наивная вера в лучшее изрядно пошатнулась: найти работу в таком большом городе, как Рим, оказалось куда сложнее, чем она ожидала.

На душе скребли кошки. Аличе решила еще немного прогуляться, а заодно купить что-нибудь поесть. И вдруг, проходя мимо траттории под названием «Полларола» на одноименной площади неподалеку от дома, заметила висевший на окне листок. «Требуется официантка на обеденные часы», – гласила надпись печатными буквами, выведенная подтекающим красным маркером. Похоже, объявление повесили только сегодня, потому что накануне вечером Аличе совершенно точно его не видела. Недолго думая, она толкнула дверь и вошла.

Обстановка с виду очень милая: потертые деревянные столы, плетеные стулья, стены с нарочито оголенной кирпичной кладкой, высокие арки, отделяющие один зал от другого. Аличе огляделась, – кажется, она явилась слишком рано, поскольку во всем заведении не было ни души, в том числе и персонала.

Она покашляла, надеясь привлечь внимание, но безрезультатно. Пришлось повысить голос:

– Эй, есть здесь кто?

– Незачем кричать, тут я… – Из небольшой дверцы сбоку от стойки выбрался здоровяк с седеющей шевелюрой. – Чего надо?

– Я по объявлению.

– Какому это?

– По тому объявлению, что висит у вас на окне. О месте официантки на обеденные часы.

Здоровяк изумленно воззрился на Аличе, словно не понимая, на каком языке она говорит. Потом, в два шага очутившись у окна, сорвал объявление и, едва не налетев на девушку, вернулся за стойку, громко кликнув какого-то Леле.

– Ну что еще, пап? – Из той же дверцы появился худосочный парнишка. Аличе сразу заметила, что между ними и в самом деле есть некоторое сходство.

– Это что за дела? – взревел отец, сунув листок ему под нос. – Мы разве не договаривались обождать? Но ты, как обычно, все сделал тайком!

– Да бога ради, па! Какой смысл ждать? Нам нужна помощь! Ромина ушла в июне, а мы до сих пор не нашли замену! Все лето дыры латаем! Вчера за обедом люди битый час ждали, пока мы им четыре салата подадим! Так нельзя! При таком раскладе мы и открываться-то сможем только вечером, как в начале… – Леле, запнувшись, вопросительно уставился на Аличе, которая как раз собиралась потихоньку улизнуть. – Только не говори, что… Ты по объявлению?!

Это больше походило не на вопрос, а на радостный возглас.

Аличе, покраснев, пробормотала нечто утвердительное. Последнее, чего она ожидала, войдя сюда, – это очутиться в эпицентре семейной ссоры.

Однако Леле улыбнулся, его отец, которого, как оказалось, звали Марио, протянул ей руку – и напряжение разом спало. Паренек объяснил, что его семья владеет этой тратторией уже много лет. Традиционная римская кухня и домашняя атмосфера сделали ее центром притяжения не только для окрестных жителей. Клиентура здесь была весьма пестрой: порой за соседними столиками оказывались известные актеры и бизнесмены, работяги и побирушки-карманники.

Дела шли лучше некуда, заведение процветало, но именно поэтому, особенно в районе полудня, отец с сыном просто не успевали справляться со всеми заказами, разрываясь между столиками и кухней. Еще пару месяцев назад им помогала одна девушка, но она уехала в Барселону. Марио тогда поспорил с сыном, что они смогут справиться вдвоем, но, похоже, пришло время признать поражение.

Отец только фыркнул и раздраженно отмахнулся. Потом порылся в кармане фартука, достал скомканную купюру в десять тысяч лир и с недовольным видом протянул Леле. Тот, подмигнув Аличе, сунул деньги в карман.

– Он только кажется грозным, а на самом деле добряк, каких свет не видывал. Упрямец, правда, редкостный, но добряк.

Итак, Марио проиграл пари, и Аличе немедленно наняли официанткой: работать ей предстояло с одиннадцати до трех с понедельника по пятницу, начиная с завтрашнего дня. Платить обещали не так уж и много, но это было куда лучше, чем ничего. А главное, при таком графике у нее останется время на курсы актерского мастерства – занятия, насколько она знала, по большей части проходят вечером.

Воодушевленная нежданной удачей, Аличе побежала домой – и едва не столкнулась с элегантным синьором, выходившим из лифта. Наверное, сосед, подумала она, вежливо поздоровавшись.

– Адвокат Фенци к вашим услугам, – представился тот, церемонно склонив голову.

– Аличе Филанджери… эмм… Я племянница Ирен Реале, синьоры с верхнего этажа, – запинаясь, ответила она; объяснять, что на самом деле Ирен ей вовсе не тетя, было бы слишком сложно, да и потом, кого это волновало?

– Соболезную вашей утрате. Ваша тетя была еще довольно-таки молода, но судьба порой непредсказуема, – учтиво заметил синьор, бывший, похоже, ровесником Ирен. – Значит, теперь в квартире будете жить вы?

– Да, и я в полном восторге! Дом просто прекрасен, район прекрасен! И Рим – Рим тоже прекрасен! Представьте себе, я и работу нашла по соседству!

Привычки рассказывать о своих делах, особенно первым встречным, за Аличе не наблюдалось, но слова текли сами собой, так сильно ей хотелось поделиться обретенным счастьем. К тому же последние несколько дней она, тоже вопреки обыкновению, провела в одиночестве, без возможности хоть словечком с кем-нибудь перекинуться.

Однако адвокат Фенци спешил.

– Превосходно, дорогая, мои поздравления. Простите, мне пора бежать: меня ждет фортепианный концерт! Моцарт и Шопен! – воскликнул он, скрываясь за дверью.

Вернувшись домой, Аличе приготовила обед. Правда, паста вышла чуть переваренной, а тунец из банки, напротив, оказался суховат, но она пообещала себе, что вскоре улучшит кулинарные навыки. Тем более что теперь, став взрослой, она уже не обязана во всем повиноваться матери. Тут мысли Аличе снова вернулись к прошлой жизни, к маленькому городку и однообразным, но отчего-то очень утешительным воспоминаниям обо всем, что стало для нее в подростковом возрасте