Приключения Джека Баллистера. Отто Серебряная Рука - Говард Пайл

Раздался громкий всплеск – люди прыгали за борт, – а затем, почти мгновенно, крик: «Пощады! Пощады!» Лейтенант подбежал к борту судна. Все было так, как он и думал: абордажные крючья пиратского шлюпа отцепились, и его отнесло течением. Несколько пиратов, оставшихся на борту шхуны, спрыгнули в воду и теперь, вздымая руки кричали:

– Пощадите! Пощадите! Не стреляйте! Пощады!

И бой был окончен.

Лейтенант посмотрел на свою кисть и увидел, что на тыльной стороне ее была большая рана от сабли, а рука и рукав рубашки были мокрыми от крови. Он пошел на корму, придерживая запястье раненой руки. Боцман все еще стоял у штурвала.

– Черт возьми! – сказал лейтенант с нервным, дрогнувшим смехом. – Я и не знал, что у злодеев такой боевой дух.

Его израненный и разбитый шлюп на всех парусах снова приближался к нему, пираты сдались, бой был окончен.

Глава XLVII

Новая жизнь

Удивительно, с какой легкостью юность принимает перемены в своей жизни и приспосабливается к ним.

В течение месяца, пока адвокат Бертон оставался в Мальборо перед возвращением в Англию, это место стало для Джека больше домом, чем любое другое место, в котором он когда-либо жил. За удивительно короткое время возникло ощущение давнего знакомства с просторными залами и коридорами, книгами, картинами, прекрасной крепкой массивной мебелью, атмосферой свободной непринужденности и такого же знакомства с внешним окружением – неухоженной травянистой лужайкой, садом и конюшней. Без сомнения, неизменная доброта этих милых людей больше, чем что-либо другое, располагала Джека ко всему этому, вызывая то особое ощущение дома, которое всегда впоследствии всплывало в его памяти при воспоминании о Мальборо. Никто, даже его дядя сэр Генри в последующие несколько лет, казалось, не занимал то особое место в его сердце, которое занимал полковник Паркер с его несколько напыщенной добротой, никто не занимал место мадам Паркер с ее суетливым, иногда утомительным вниманием.

Прошло много времени, прежде чем Нелли Паркер совершенно восстановилась. В некоторые дни она казалась почти прежней, затем наступали периоды раздражения и апатии, которые иногда было очень трудно выносить. Маленький доктор приходил к ней каждый день, иногда оставался на ужин и возвращался домой звездной ночью. У них с Джеком завязалась большая дружба, и в памяти юноши осталось много мелких событий того приятного времени, в котором этот пузатый человечек был основной фигурой.

Одним из таких воспоминаний было то, как доктор застал мисс Нелли Паркер и Джека, когда они возвращались с прогулки верхом в Болингвуд – усадьбу мистера Бэмфилда Оливера. Она отправилась навестить юных леди, и Джек по ее просьбе неохотно последовал за ней. В такие моменты он всегда чувствовал свою неловкость и юношескую неуклюжесть, он стеснялся говорить о себе и отвечать на бесконечно повторяющиеся вопросы о своих приключениях. Заслышав стук копыт их лошадей доктор и мадам Паркер появились в дверях, и когда Джек спешился и помог Нелли Паркер спуститься с лошади у конюшни, доктор крикнул:

– Ну что, мой юный пират, значит, ты снова вернулся? Ну, вот! Мы как раз обсуждали, не сбежал ли ты снова с нашей юной леди, причем навсегда.

Он инстинктивно пригнулся, одновременно нанеся удар саблей вверх

Другим подобным воспоминанием о его присутствии было то, как однажды он неожиданно появился на лужайке, где собралась компания, и пощупал ее пульс прямо на глазах у всех.

Такие глупые маленькие фрагменты воспоминаний, как правило, влекут за собой какие-то смутные цепочки ассоциаций, из-за чего надолго остаются в памяти.

По какой-то такой неуловимой причине все мелкие обстоятельства одного ничем не примечательного воскресного утра стали сокровенной частью жизни Джека. В тот день он поехал в приходскую церковь вместе с семьей Паркеров в большой карете. Накануне шел дождь, но в тот день воздух был полон теплого, сочного осеннего солнечного света, который падал через окна кареты на колени полковника Паркера и на его собственные колени, приятно согревая ноги. Дорога была покрыта липкой грязью, и четверка лошадей с усилием тащила огромную раскачивающуюся карету по глубоким колеям. Нелли Паркер и ее мать сидели напротив, молодая девушка, совершенно не замечая его пристального взгляда, разглаживала ленточки-закладки своего молитвенника, – обычные мелочи, по какой-то причине так глубоко проникшие в его сознание, что память всегда возвращалась к ним, точно воспроизводя детали. Церковь была вымощена кирпичом, и он даже помнил, что в то утро было очень холодно и сыро, и как только он пошевелил пальцами ног в башмаках, обнаружил, что они онемели и стали холодными как лед.

Когда проповедь закончилась, дамы и господа некоторое время стояли группами на церковном дворе, залитом желтым солнечным светом, который казался очень мягким и теплым после холодного и влажного внутреннего интерьера. Большая часть дам собралась в группу поболтать. Трое или четверо джентльменов стояли рядом с ними, время от времени вставляли словечко, иногда смеялись. Полковник Паркер, мистер Бэмфилд Оливер и мистер Картрайт стояли вместе, обсуждая табак, и с того места, где он стоял, было слышно монолог мистера Оливера, который звучал примерно так:

– Я не могу понять, – тут он предложил другим джентльменам понюшку табаку из прекрасной серебряной табакерки с позолотой, – я не могу понять, это был самый хороший табак, какой я когда-либо поставлял, и если с ним что-то не так, как жалуется Свит, бочки, должно быть, были вскрыты при переноске. Я уверен, что это не ошибка Джаркинса, потому что он лучший упаковщик, который у меня есть. – И так далее, и тому подобное.

Все это время Джек оставался возле Нелли Паркер, держа в руке ее молитвенник. Он увидел, что немного поодаль Гарри Оливер и две его сестры разговаривают с миссис Картрайт. Он знал одну из молодых леди; другая, которая некоторое время отсутствовала дома, была ему пока незнакома. Он почувствовал, что она пристально смотрит на него, и вскоре увидел, как она что-то шепчет своему брату. Он старался казаться безразличным, но в то же время предчувствовал, что она говорила со своим братом о нем и его приключениях. Внезапно Гарри Оливер расхохотался.

– Что ж, мастер Джек, – воскликнул он, – вот еще одна молодая леди отдала вам свое сердце и считает вас героем. Слава о ваших пиратских приключениях, похоже, дошла до Бермудских островов.

Бархатистые щеки молодой леди, смуглые, как у ее