Плач умирающих звёзд - Стейс Крамер

* * *

– Грэд!!!

Мистер Арлиц со всех ног бросился бежать на крик жены. Та стояла, шокированная и опустошенная, посреди холла дома, держа телефон у уха.

– Кто звонил?! Риннон…

– Это из «Греджерс». Они что-то сказали… – Риннон подошла к стене, оперлась о нее спиной, чтобы не упасть, но ноги ее совсем не держали. Она сползла по стене. – Я не поняла, что мне сказали, но мне почему-то очень больно.

Время для Риннон и Грэда Арлиц необратимо застыло в безбрежном мгновении горя.

* * *

Церемония прощания проходила под серым, моросящим небом, словно сама природа оплакивала безвременную кончину юной души. Мать отрешенно смотрела опухшими от слез глазами в пустоту. Отец держался, но в очах его плескалась неприкрытая, бесплодная, разъедающая боль. Одноклассницы, директриса и остальные представители школы произносили дежурные слова о светлой памяти и невосполнимой утрате. Казалось, никто не был по-настоящему удивлен. Все вспоминали последние дни Рэми, ее неуравновешенное поведение, заморенный, отталкивающий вид. Все знали о том, как тяжело ей было после смерти брата, и подспудно понимали, что ее судьба давно была предрешена. Рэми лечили, жалели, подбадривали, но какой во всем этом был смысл, если она безустанно изгоняла из себя жизнь? И вот… такой исход. Случившееся было неизбежным. Тем не менее этот факт ни в малейшей степени не мог утишить сжимавшую сердце печаль тех, кто пришел проститься с Рэми.

Кому же было тяжелее в тот день? «Родителям, конечно!» – без колебаний ответите вы. Нет уж… Больше всех мучились наши принцессы – Диана, Калли, Никки, Эл и Искра. Стоя у гроба Рэмисенты, они чувствовали себя чужими среди толпы скорбящих. Плачущие лица казались им карикатурой, фарсом, в котором они вынуждены участвовать.

Диана и Элеттра рассказали подругам о том, кто убил Элая. При этом, дабы обезопасить Эл от заслуженного порицания за долгое покрывательство преступницы, вывернули все так, будто Рэми намекнула об этом Кинг накануне того дня, когда она отважилась свести счеты с жизнью (сначала они решили воздержаться от такого страшного откровения, но, увидев слезы на глазах Калли и Искры – те, как и все в школе, считали Арлиц невинной, обезумевшей от горя страдалицей, – все-таки сдались. Это чудовище не заслуживало того, чтобы о нем лили слезы). Потом и Никки «добила» всех своим признанием – наконец-то она поведала о содержании той злосчастной записи, из-за которой Рэми чуть не убила Искру, и обо всех не менее ужасных событиях, связанных с нею.

Притворяться сострадающими было изнурительно. Подруги, оплетенные общей, мрачной ненавистью, ждали в нетерпении, когда же эта церемония закончится и можно будет убраться восвояси. Каждая превозмогала желание пролить свет на тайну, которую унесла с собой Рэмисента. Нужно было держать язык за зубами, как бы тяжело это ни было, хотя бы потому, что мертвые не могут защищаться, да и правда прозвучала бы сейчас как кощунство.

Но вот похороны подошли к концу, все потихоньку начали двигаться к воротам кладбища, а Диана со своей свитой все еще не отходила от могилы Арлиц. Девчонки остались, чтобы посмотреть на фото Рэми в траурной рамке, в ее красивые, улыбающиеся глаза. Посмотреть, наконец, так, как им хотелось бы. Без притворства, с жестокой насмешкой и удовлетворением. Чтобы душа Рэми, если она еще где-то здесь металась, увидела и запомнила, как с ней на самом деле прощаются те, кто знал ее настоящую, чтобы в последний раз сделать ей больно, за все ее зло наказать навеки.

Часть 10

Урок

Глава 37

Шелест шелка, стук копыт и аплодисменты болельщиков – звуки, которые должны были ознаменовать праздник, теперь отдавались в ушах затяжным отзвуком скорби. Совсем мало времени прошло с момента смерти Рэмисенты Арлиц. Население «Греджерс», конечно же, еще не успело прийти в себя. Однако, как бы то ни было, жизнь продолжается, и финальные конные скачки, традиция, выросшая из столетий, должны были состояться при любых обстоятельствах.

Никки то и дело смахивала слезы со своих щек. Она, в отличие от большинства, думала вовсе не об умершей однокласснице, а о своей личной потере. Тренер не допустил ее до соревнований, ведь она пропустила огромное количество тренировок, ей попросту опасно было бы появиться на арене после такого значительного перерыва. Вот в чем заключалась потеря Никки. И это ведь только мизерная часть того, чего она лишилась за время пребывания в тюрьме.

– Зря я согласилась участвовать, – сетовала Искра. – Кажется, из меня выпала какая-то важная деталь из-за травмы. И теперь уровень моих способностей почти ничем не отличим от уровня начинающего. А ты как считаешь, Никки?.. Никки?

– А? – очнулась Никки. Пока Искра вещала, Никки представляла, как вместе со всей командой она скачет к старту, машет трибунам и улыбается всем так, будто уже победила. – Прости, родная, я тебя не слушала совсем.

– Я же говорила громко и разборчиво…

– Ох, я ведь отвыкла от этого, – грустно усмехнулась Дилэйн. – Искра, «слушать» и «слышать» – не одно и то же. Я думала о своем… – Никки встала перед Искрой, положила обе руки на ее плечи и решительно проговорила: – Знаешь, если бы у меня была возможность участвовать сейчас, то я забила бы на все травмы, на уровни всякие и просто сделала свое любимое дело. Это последний день. Больше такого не повторится, понимаешь? Заканчивается наша история… Хотя для меня она уже давно закончилась. Искра, иди, ничего не бойся и знай – я верю в тебя. И еще… немного завидую.

– Спасибо, подруга! – радостно отозвалась Героева, обняв Никки.

– Вперед, подруга, – сказала Никки. Слезы снова заструились по ее щекам. – Разметель там всех за меня.

В это время Калли шла нервной походкой по школьному парку в сторону ипподрома. А нервной ее походка была потому, что Калли весь путь казалось, что кто-то за ней наблюдает. Калли почти через каждый шаг оборачивалась, но никого за собой не обнаруживала.

Несколько метров оставалось до территории конников, и тут послышался внезапный оклик:

– Коса!

Калли замерла, словно пораженная молнией. Этот голос… она узнала бы его из тысячи. Голос, который когда-то заставлял ее улыбаться, а теперь вызывал лишь неприятный холодок страха. «Померещилось. Схожу с ума…» – подумала Калли. Но вдруг голос снова прозвучал, и уже настойчивее:

– Коса, я здесь.

Повернувшись, Калли увидела… Бейтса! Он стоял у кромки леса, полускрытый в тени деревьев. Савьер улыбался, но в этой улыбке не было ничего теплого и искреннего. Лишь отблеск чего-то темного и опасного.

– Этого