Плач умирающих звёзд - Стейс Крамер

стала носиться по комнате как полоумная, роняя все, до чего дотрагивались ее пораженные тремором руки. В голове ее проносились обрывки мыслей, хаотичные и бессвязные. Звать на помощь? Как? Куда бежать?

– Зачем ты это сделала?! Господи, где у нас бинты?! Девочки!!! Дев…

– Нет! Не зови никого. Только ты должна быть со мной, – умоляюще промолвила Рэмисента.

– Можешь подняться?!

– Не могу. Все кружится перед глазами. И тела уже не чувствую. Как будто оно не мое.

– Цепляйся за меня. Ну же!

Вместо того чтобы ухватиться за Эл, Рэми только легонько коснулась ледяной рукой ее лица и прошептала:

– Я – чудовище. А ты все равно любишь меня. И спасешь меня… Я за все прощаю тебя.

Теперь Рэми и хотела бы попытаться ухватиться за подругу, чтобы та вызволила ее обмякшее тело из кровавых вод, но Кинг не позволила ей этого. Элеттра резко отшатнулась. Лицо ее вдруг изменилось, стало мрачнее ночи. «А нужно ли вмешиваться?» – ударила в нее холодная, отрезвляющая разум мысль. Первичная реакция обычного человека, увидевшего умирающего сородича и решившего спасти его во что бы то ни стало – вмиг улетучилась. Ее заменила реакция человека, что уже на протяжении длительного времени сосуществует с безжалостным чудовищем. Он жалеет, ненавидит и боится этого чудовища, не знает, как помочь ему, и вместе с тем каждую ночь засыпает лишь с одним желанием – проснуться и увидеть наконец закоченевший труп этого чудовища. Может, оно само как-то благополучно издохнет, собственное зло убьет его?

Вот какие чувства теперь руководили Элеттрой. Она всё думала, не двигаясь и глядя на едва дышащую Рэми: «Сегодня я сохраню твою жизнь, а завтра ты заберешь чужую. Мою, Дианы, Калли, еще чью-то… Ты никогда не признаешься, а я никогда не выдам тебя. Так какой выход? Хочешь умереть? Пусть будет по-твоему. Не я тебя на это толкнула, это не мой грех. Я не вершитель судеб, а просто зритель. Зритель заслуженной трагедии».

– Эл, я засыпаю. Мне кажется, если я засну, то больше не проснусь… – со сдавленным стоном говорила Рэми. – Вытащи меня, чего ты ждешь?.. Эл?

Элеттра села на пол, положила ладони на борт ванны, на них опустила подбородок и взглянула на свое отражение в рубиновом омуте. Невозможность поверить, что все происходит наяву, смешивалась с горьким удовлетворением. В глазах – что-то чуждое и отдаленное, не ужас, не сострадание, а какой-то странный, мутный интерес, нездоровое внимание к угасающей жизни.

– Кровь… Она такая густая, теплая. Как будто обнимает тебя, Рэми. Она уходит, забирая тебя. Сейчас все так, как было, когда ты изображала Яффу в ванне, тебе так не кажется? Ты уже тогда несла знание о своем уходе. Ты этого не понимала, но в твоих глазах читалась предрешенность. – Эл говорила, запинаясь, срывающимся голосом, словно каждое слово выцарапывало кусок ее души. Она говорила, чтобы заглушить тихий шепот совести, говорила, чтобы не слышать хрипы умирающей. Она цеплялась за эти слова, как альпинист за последний выступ на отвесной скале, надеясь, что бессмысленный треп спасет ее от надвигающейся бездны. В эти краткие мгновения Эл чувствовала смрадное дыхание смерти, видела ее тень, крадущуюся по стенам. – Помнишь, как мы мечтали с тобой о Париже? О маленькой кофейне на Монмартре, где мы будем сидеть, смеяться, строить планы? – Эл издала горький смешок. – Глупые мечты, правда? Рэми, посмотри на меня. Не закрывай глаза, не отворачивайся. Я знаю, тебе больно… Господи, как же больно, наверно. Но ты должна выслушать меня. Тебе страшно? Мне тоже. Мне страшно остаться без тебя. Но еще страшнее жить в мире, который ты ежедневно разрушаешь. Я смотрела, как ты делаешь это, Рэми. Как ты ломаешь жизни, крадешь чужое счастье. Я смотрела на это и молчала. Думала, любовь все простит. Но она не может… – Элеттра вдруг замолкла. Лицо ее было мокро от слез, а тело уже надрывалось от рыданий, которых она никак не могла предвидеть. Рэми отвечала ей только тихими, жалобными подвываниями. – Все, что ты натворила… оно… оно сломало тебя. И меня тоже. Рэми, я люблю тебя. Безумно, отчаянно, до боли в костях. Ты была моей семьей. Но… ты сама выбрала этот путь. Ты переступила черту. Много раз. И я… я больше не могу потакать тебе. Прости меня. Прости за то, что не могу… не хочу… спасать тебя. Прости за то, что моя любовь оказалась слабее справедливости. Прощай, Рэми. Надеюсь, там, где ты окажешься, тебе будет лучше, чем здесь. Прощай…

– Я не хочу умирать, Эл! – Рэми казалось, что она прокричала эти слова, но на деле же ей удалось только тихо-тихо и заторможено произнести последнее, что посылала ее душа. В глазах застыл немой вопрос: неужели это конец? Яростное, раздирательное желание жить, как острый нож, резало изнутри, причиняя невыносимую боль.

Что-то вдруг дернулось в лице Элеттры. Это был приступ сомнения, страха и жалости. Она будто опомнилась, устыдилась, будто вернулась в те первые минуты, когда только зашла в ванную и увидела Рэми. «Почему я ничего не делаю? Она ведь умирает! Моя Рэми умирает!..»

Эл вскочила, нагнулась к Рэми, стала вытаскивать ее.

– Помоги мне.

Этот голос принадлежал не Рэми. Да и самой Рэми не было больше. Вместо нее в ванне лежал… Бронсон Кинг с перерезанными запястьями. Он смотрел на дочь и гадко улыбался. Эл тяжело и придавлено вскрикнула, отлетела назад, ударилась спиной о стену с такой болью, словно рухнула на нее с высоты.

* * *

– Кто-то идет, Эл… Кто-то идет! – пыталась докричаться Рэми до подруги, услышав чьи-то шаги, но та точно приросла к стене и, судорожно дыша, смотрела куда-то вдаль округлившимися от ужаса глазами. Эл никакого внимания не обратила на то, что в ванной комнате оказалось еще двое посетителей.

– Боже, как это?.. – оторопела Рэми, увидев брата и Джелвиру. А потом снова посмотрела на Эл, не понимая, почему та никак не реагирует на то, что сейчас происходит. Две подруги окончательно разделились в этот момент. Граница бытия и небытия пролегла между ними, разлучив их на бесконечную вечность.

– Сестрица, надо было раньше это сделать. Я ведь не могу без тебя, – растроганно сказал Элай. – Не бойся. Это не конец. Это переход.

– Она не пойдет с нами, – нарушила идиллию Джел, недобрым взглядом воззрившись на Рэмисенту.

Сознание Рэми мерцало, как угасающая свеча на ветру. Боль уже не ощущалась, была лишь давящая пустота, в которую медленно, но неумолимо затягивало.

– Куда я иду? Элай, Джел, куда я иду?! – кричала Рэми.

Она одна, совсем