Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури

обратно, да и дома все были бы рады повидать ее. Кайсу промолчала. Я сказал, что нам сейчас надо не решать вопрос о поездке на родину, а развлекать родственников. Невестка утверждала, что все время, сколько мы женаты с Кайсу, я обращаюсь со своей женой будто опекун, и это, мол, типично для Похьянмаа, и особенно для нашего рода.

Я угощал парней виски, но сам не пил, сказал, что мне, пожалуй, придется еще везти сегодня наших феминисток в город. Тайсто и брательник хлебали виски и произносили тосты в мою честь, говорили, что в моем лице они имеют преданного шофера, если захотят отправиться кое-куда, и поездка в длинном американском кабриолете, бесспорно, удалась бы на славу.

Кайсу помалкивала. Позже, после обеда, мы вышли из дому, парни захотели поиграть в теннис на корте. У нас не было ни ракеток, ни мячей, но Тайсто сходил за ними к Ээро, который, переселившись сюда, обзавелся теннисными причиндалами и частенько колотил по мячу. Тайсто никогда не играл в теннис, но как бывший бейсболист утверждал, будто обладает столь хорошей игровой хваткой, что сразу овладеет любой игрой. Парни крепко выпили, и из игры ничего не вышло. Жена брата упрашивала их покинуть корт, пока они не вывихнули ноги и не осрамились публично на весь жилой район, но брат заявил, что окончит игру лишь в том случае, если порвет связки так, что не сможет больше бегать. Тайсто утверждал, что он выиграл. Они долго спорили об этом.

Тапани и Ээро с женами остались посидеть у нас. Кайсу весь вечер помалкивала. Тапани подмигивал мне и говорил, что в деле замешан Тимо, Кайсу тоже сказала, что знает, чем занимается Тимо, и про его омаров, которые я собираюсь везти в Канаду. Тапани и Ээро — оба принялись уверять, как, мол, хорошо теперь, что и Кайсу уже знает о моем отъезде, по их мнению, в хорошем браке ничего нельзя скрывать от жены, они уверяли, что всегда в жизни были вообще сторонниками честности.

Нам удалось выпроводить их лишь ночью. Тайсто ушел последним, когда брательник уже заснул в кресле и свалился оттуда на пушистый ковер, опрокинув при этом на пол виски с содовой. Я подтер пол и отнес кусочки льда в раковину. Женщины давно ушли спать. Я провел брата в спальню, невестка и не слыхала, как я раздел ее мужа и уложил рядом с нею на узкую кровать. Брательник стал доказывать мне, что всегда добирался до постели только на своих двоих, позаботившись прежде о других, тех, кто не выдерживал приличной дозы алкоголя. Я соглашался со всем, что он говорил, накрыл его одеялом. В нашей спальне было тихо. Я лег на кровать совершенно трезвым. Спросил разок у Кайсу, спит ли она, но ответа не получил и решил оставить ее в покое. Из другой спальни какое-то время слышался разговор — желчные, словно звуки наждачной бумаги, упреки невестки и вялые ответы брата. Вскоре и там стало совсем тихо. Я лежал, стараясь уснуть.

15

Я проснулся от звонка в дверь и пошел открывать. Было семь часов утра. За дверью стояли Тимо и Отто, я спросил у них: разве в такую рань будят нормальных людей? Тимо сказал, что как раз в такую рань автопоезд уже стоит в Майами-Бич под погрузкой, а с Монреалем ему вчера удалось сговориться о мясе, которое мы доставим сюда обратным рейсом, мясо хорошо везти в машине, оборудованной холодильной установкой. Мне теперь следовало натянуть штаны, взять паспорт, деньги, водительские права и отправиться с ними — Тимо и Отто — в Майами-Бич. Я сказал, что к нам приехал мой старший брат из Финляндии и мне неудобно уезжать, Тимо спросил, намерен ли я вообще отказаться от этого подряда; я сказал, что просто хорошо бы отложить отъезд на день. Тимо не был уверен, что это удалось бы, поскольку омары вот-вот будут все погружены в машину и о времени погрузки обратного рейса договорено с Монреалем: рассчитано, что выезжать надо сегодня.

Кайсу в ночной рубашке вышла из спальни, увидела в дверях Тимо и Отто, но не сказала им ни слова. Ушла в кухню и осталась там. Тотчас же из кухни послышалось бульканье кофейного автомата. Я пригласил Тимо и Отто войти и посидеть. Они не хотели. Не верил я, что несколько минут за чашкой кофе задержат отъезд. Я пообещал им кофе и, заманив их в комнату, закрыл дверь; кондиционер с шумом включился, когда мы стояли в раскрытых дверях. Я спросил у Отто про его водительские права. Он достал из кармана бумажник, показал права и сказал, что ему вернули их вчера в полицейском участке, вернее, вернули юристу, которому Отто отнес деньги, полученные от Тимо. Отто показал и специальное разрешение на вождение автопоезда, лицензию, которая была оплачена до самой канадской границы. Тимо стал просить меня не подводить его, он сильно рассчитывал на аферу с омарами. Я принес всем нам кофе из кухни, Кайсу сидела там за занавеской и не ответила на мое «доброе утро!». Я сказал, что мне, видимо, придется сейчас поехать в Майами — забрать груз, но во второй половине дня вернусь взять вещи, и тогда обсудим, как Кайсу справится тут одна в эту неделю. Кайсу считала, что она и дольше одна справится. Я предложил поговорить, когда я вернусь за вещами, Кайсу спросила, с чего я так уверен, что застану ее тогда здесь. Я полагал, что за один-то день она далеко не уедет, но она утверждала, что хочет лететь со скоростью девятьсот километров в час.

Я пил с парнями кофе в гостиной. Сходил на кухню сделать бутерброды и попросил Кайсу составить нам компанию. Но она не желала находиться в нашем обществе, велела мне пригласить девиц из стриптиза развлекать нас, если нам уже с утра так скучно. Она сказала, что слыхала, как Тайсто и брательник вечером во хмелю обсуждали отдельные части тела девушек из увеселительного заведения, куда мы ходили вчера. Я спросил, есть ли у нее замечания относительно моего поведения. У нее не было уверенности, что они не появятся в скором времени. Я велел ей идти досыпать и встать в другом настроении, но она осталась на кухне.

В гостиной Тимо начал рассуждать, что, пожалуй, я им в Майами и не нужен. Отто сможет и сам выяснить все, что надо знать для управления автопоездом и холодильной установкой, а