Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури

взбодриться и отправиться с нами странствовать по свету. Он впустил нас в дом и стал одеваться. Квартира была точно такой же, как у нас с Кайсу, и осматривать было нечего. Я спросил, убирал ли Тайсто тут хоть раз с тех пор, как поселился. Он признался, что убирал редко. Мы не пошли дальше гостиной, где валялись пустые бутылки из-под прохладительных напитков, скомканные бумажки, огрызки хлеба и позеленевшие обрезки ветчины. Я сказал, что Тайсто следовало бы обзавестись женщиной, которая позаботилась бы о нем, и брательник был того же мнения. Тайсто утверждал, что тут нелегко найти свободную женщину, финские матроны годятся по возрасту ему в мамаши, а молодые — не свободны. Брательник посоветовал ему разрушить чей-нибудь брак, увести чужую жену и половину имущества. Тайсто обещал постараться, огорчался, что я уже успел обрюхатить Кайсу. Кайсу была бы подходящей для него молодой и пригожей невестой, но с большим пузом она не годилась для тех работ, для которых ему нужна женщина. Я поторопил его в дорогу.

Наконец мы вышли из дома и зашагали к машине. Тайсто еще и на улице продолжал говорить о Кайсу, оценивая ее как женщину и кандидатку в жены. Я велел ему прекратить, не было сил в такую жару шутить о собственной жене. Когда подошли к машине, я взял в багажнике две бутылки френола и вылил в кондиционер под приборной панелью. По дороге в город Тайсто чертыхался на заднем сиденье и совал руку в решетку вентилятора, все проверял, действует ли охлаждение. Я сказал, что холодный воздух идет на заднее сиденье из трубки между передними креслами, Тайсто откинулся назад и стал держать руку перед трубкой. Оттуда шел неприятный запах. Тайсто ругал мою машину, но купить себе собственную не соглашался, хотя я и просил. Он поинтересовался, куда мы его везем, брательник сказал, что на банановую ферму — следить за качеством продукции, сменить «горилл» — надсмотрщиков. Тайсто не был уверен, стоило ли ради этого вставать с постели в такую нечеловеческую рань. Было уже около одиннадцати часов.

13

Мы подъехали к общему пляжу, оставили машину на стоянке на берегу, за рестораном и магазинами. Я нашел двадцатипятицентовые монетки для счетчика на стоянке, и мы пошли к воде. На песчаном просторе лежало множество людей, жарившихся на солнце, и мы уловили знакомый запах крема для загара; над морем была легкая дымка, и линии горизонта мы не видели. Море было тихим, лишь у границы берега можно было увидеть набегающую из открытого моря зыбь, которая разбивалась о песок; вода накатывалась на берег, замирала на миг и откатывалась обратно в океан, унося с собой песчинки, маленькие камешки и ракушки.

И здесь на пляже был причал, и мы шли к нему вдоль границы прибоя. Тайсто сказал, что вход на причал платный, брательник заявил, что у него есть деньги, чтобы уплатить. Мы смотрели, как люди загорают на пляже, брательник был недоволен тем, что женщины тут не обнажали под солнцем грудь, хотя это стало уже обычным на другом берегу, и брательник сказал, что с удовольствием изучил бы мимоходом местную грудеоснащенность.

Тайсто сказал, что нам следовало бы отвезти брательника посмотреть стриптиз, там девочки сбрасывают с себя все одежки, да еще под музыку, и там брательник сможет убедиться, что у них имеются не только сиськи, но и кое-что промеж ног, он даже сможет заняться с девочками более углубленными детальными исследованиями, лишь бы у него нашлись на это доллары в кармане. Брат не был уверен, что осмелился бы дотронуться до таких женщин. Тайсто убеждал, что женщины там все чистые и ухоженные и у каждой из них есть справка о здоровье, да и применение защитных средств обязательно. Брательник спросил, уж не постоянный ли клиент там Тайсто. На это Тайсто ничего ему не ответил.

Мы поднялись по ступенькам на причал. Я заплатил за вход за всех троих, и мы пошли в конец причала. Около воды жара не чувствовалась, но пока мы шагали по причалу из конца в конец, стояли, наблюдая за рыбаками, и смотрели в сторону Африки, брательник успел сильно обгореть. В машине я дал ему красную бейсбольную шапку и велел спустить завернутые рукава рубашки. Предплечья у него сильно покраснели, он постанывал и удивлялся, что на море не заметил, как жарит солнце. Я сказал, что ему еще предстоит многому научиться в жизни, Машина стояла на солнце, и в ней было жарко, как в духовке, но кондиционер быстро охладил воздух в салоне.

Я сказал, что мы поедем теперь на ярмарку, хочу купить набор инструментов, который видел там несколько дней назад. Брательник стал расспрашивать про ярмарку, я объяснил, что кто угодно может пойти туда продавать подержанные вещи и даже новые: инструменты, обувь и одежду, фарфоровых зверюшек. Брательник сомневался, стоит ли в такую жару ехать смотреть именно эти вещи, но я уже направлялся в сторону ярмарки.

Мы оставили машину в тени под большим эвкалиптом, от ствола которого полосками отделялась кора, и пошли на торговую площадь, вход туда стоил доллар, и я опять заплатил за всех. Того мужчины, у которого я в прошлый раз видел инструменты, теперь не оказалось, хотя мы обошли всю территорию. Мы разглядывали товары и людей, сидевших за прилавками.

Брательник внимательно рассматривал молодых женщин, на которых из-за жары одежды было немного, и фантазировал вслух насчет того, что скрывалось под этой одежонкой. Я спросил, давно ли у него такое беспокойное состояние и отказывает ли ему жена в супружеских утехах. Брательник сказал, что жена стареет гораздо быстрее, чем он, и стала поговаривать о предстоящей старости и новой, более спокойной жизни, которая наступит тогда, но к которой она еще не готова. Я велел брательнику сообщить в женскую организацию коалиционной партии. Тайсто сказал, что следует повезти брательника смотреть голеньких девочек теперь, когда нам удалось вырваться в город одним. Нам следовало бы показать ему таких американочек, которые потом будут сниться ему в Похьянмаа еще лет пять. Мы обошли всю территорию ярмарки во второй раз. Продавцы не предлагали нам своих товаров, они сидели под зонтиками или в дверях автовагончиков и старались оставаться неподвижными.

Пошли к машине. Я спросил, ехать ли к девочкам. Тайсто считал, что с удовольствием посмотрит на смуглых девушек, развлечется в день отдыха; чего хочется брательнику, мне казалось, было ясно еще на берегу моря. Я сказал, что теперь, когда мы покинули работу,