Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - Лев Юрьевич Альтмарк

по-прежнему им не выпадала, то шли другим путём. Обладатели пресловутой струйки смело пользовались возможностями, открывающимися наследникам тщательно скрываемого еврейского дедушки. Когда в наличии волшебного дедушки убедить не шибко бдительный Сохнут худо-бедно удавалось, то автор, обойдённый вниманием российских издателей и читателей, незамедлительно отбывал на Землю обетованную, где, по всеобщему ошибочному мнению, свободному творчеству открывалась широкая зелёная улица. Коли стать пророком в своём суровом отечестве не удалось, то, может, на земле пророков пророчествовать окажется легче и сытней? А пророк в изгнании, сами знаете, котируется в определённых кругах интеллигенции куда выше, нежели пророк домашнего, израильского разлива. Как те же самые шотландские виски в сравнении со своим кустарным аналогом-самогоном…

В Израиле приехавшие авторы тотчас сбивались во всевозможные литературные группы, чтобы с удвоенной энергией вопить на каждом углу о засилии ивритоязычных бездарностей и о тотальной дискриминации великой русской или уже не совсем русской, а скорее русскоязычной литературы. Она, эта литература, как известно, якобы имеет глубокие библейско-еврейские корни, и эти корни непременно завянут на неласковой местной почве, если их не удобрять денежными вливаниями, дармовыми семинарами в курортных зонах, субсидированными изданиями и бесплатными помещениями для еженедельных творческих тусовок.

С первого дня пребывания в Израиле Яшка чувствовал почти физическое неудобство из-за того, что его литературные таланты до последнего времени оставались невостребованными. Впрочем, не он один испытывал подобные страдания. Творческий человек – он как клинок в ножнах. Если его не используют по назначению, то быстро ржавеет и больше не блестит на солнце.

Наверняка в его городе, предположил он спустя некоторое время, при достаточно большом количестве русскоязычного населения существуют какие-нибудь литературные студии. В управлении абсорбции ему дали телефон самого крупного городского литературного объединения, которым руководил местный поэт и расчётливый скандалист Вонтюковский, но сразу предупредили, что на вопрос Вонтюковского, состоит ли он в каком-либо другом литературном объединении, ни в коем случае не отвечать положительно. Ибо есть тут, кроме студии Вонтюковского, ещё одно активно действующее литературное объединение кавказских евреев, упоминание о котором вгоняет маэстро в чёрную меланхолию и буйное неистовство. На всякий случай Яшка взял телефон и этого объединения – мало ли как сложатся отношения с главным городским русскоязычным литератором.

Расчётливо прикинув, что с местным классиком лучше знакомиться на закуску, Яшка поначалу направил стопы к кавказским аксакалам-сочинителям. Несколько раз побывав на отдыхе на Кавказе, он полюбил этот благодатный край и его жителей за гостеприимство и хлебосольство. Вот уж с кем не будет никаких проблем общаться, мудро рассудил он, разыскивая студию в одном из старых кварталов города.

Искать пришлось долго, но в конце концов он обнаружил над белой бетонной будочкой бомбоубежища выцветший на солнце фанерный щит, на котором крупными неровными буквами было выведено «ЛИТЕРАТУРНАЯ СТУДИЯ ВЫХОДЦЕВ С КАВКАЗА им. МАХМУДА ЭСАМБАЕВА». Тяжёлая металлическая дверь оказалась запертой на большой висячий замок. Яшка в нерешительности потоптался около двери и огляделся по сторонам.

Бомбоубежище находилось посреди большого пустынного двора, окружённого стандартными четырёхэтажными коробками домов. Чахлые акации, казалось, прижимались к стенам, чтобы не сгореть до конца на раскалённом солнцепёке. Лишь щит не боялся израильского климата, символизируя, наверное, кавказскую несгибаемость и готовность зазеленеть молодыми побегами, едва на него когда-нибудь прольётся хоть капля скудной небесной влаги. Но небеса на влагу, как видно, в этом дворе скупились.

– Кого, дорогой, ищешь? – раздался за спиной женский голос.

Яшка оглянулся и увидел полную седую старуху в чёрной одежде и косынке, опирающуюся на крючковатую палку.

– Авраама Авраамова, – сказал он, сверившись с бумажкой. – Он, кажется, руководит литературной студией?

– Чем он руководит, мне не ведомо, – уклончиво ответила старуха, – но ключи у него, точно.

– А когда он придёт?

– Когда захочет, тогда и придёт! – казалось, старуха сразу утратила интерес к незнакомцу. – Он по вечерам тут собирается с мужчинами, когда прохладней становится. А сейчас он отдыхает…

– Адресок не дадите?

– Почему не дам? Дам… – старуха смерила его взглядом с головы до ног и, на всякий случай, перешла на вы. – А зачем он вам? Кто вы такой будете?

– Да так… – замялся Яшка. Уж очень ему не хотелось выглядеть в глазах старухи совсем зелёным репатриантом. – Мне в управлении абсорбции посоветовали с ним встретиться.

Минуту старуха размышляла, потом заорала во всё горло, не сводя взгляда с Яшки:

– Авраам! Авраам!

– Что тебе надо, женщина? – эхом донеслось с одного из балконов.

– Проверяющий приехал! Спускайся скорее!

– Сейчас!

Через мгновение из подъезда, как чёртик из табакерки, выскочил невысокий седой старик с чёрными по-чапаевски закрученными усами. Старик был в белой рубахе с длинными развевающимися рукавами, которую на ходу запихивал в чёрные брюки с расстёгнутой ширинкой. При этом он умудрялся в одной руке держать сандалии, а в другой – войлочную фуражку-аэродром с большим козырьком.

– Вах! – закудахтал старик. – Почему, дорогой, не позвонил заранее? Если бы я знал, что ты приедешь, людей собрал бы, шашлыков бы на мангале пожарили, музыку бы организовали. Почему не позвонил? Проверяющим мы всегда рады!

– Я не проверяющий! – смутился Яшка, которому этот колоритный аксакал сразу понравился.

– А кто тогда?

– Журналист, – неожиданно для самого себя соврал Яшка.

– Тем более! Для газеты про нашу студию писать хочешь?

– Нет, лично для себя хотел познакомиться с вами…

– Не обманываешь? – старик заправил рубаху, застегнул на ногах сандалии и водрузил на голову фуражку.

– Хотите документы посмотреть?

– Ай, документ своей любовнице показывай! Зачем сказал, что ты проверяющий?

– Я не говорил.

– Так чего ты тогда хочешь?

– Просто посмотреть, чем вы тут дышите, что пишете, и вообще…

Старик озадаченно стал копаться в собственных усах и наконец принял соломоново решение:

– Приходи вечером, дорогой, тогда и поговорим. С людьми познакомлю, посидим в компании, побеседуем… – он подозрительно посверлил его орлиным взглядом и не удержался, спросил ещё раз: – Так ты точно не проверяющий?

Окинув взглядом пустой двор, Яшка отправился восвояси. А за спиной старик громким шёпотом уже отдавал приказы старухе:

– На всякий случай, замаринуй мясо, сбегай за овощами и вином, а я людей предупрежу – что-то этот человек мне не внушает доверия! Точно его к нам подослал шакал Вонтюковский!

– Он сказал, – громко шепелявила старуха, – что его послало министерство абсорбции!

– Вот оно значит как! – радостно выдохнул старик и даже закашлялся. – Что же ты сразу не сказала, женщина?! Тогда я пойду сам мясо мариновать – тебе не доверяю. А за вином пусть сходит Эфраим, сейчас ему позвоню…

Он вытащил из кармана сотовый телефон и, с опаской поглядывая Яшке вслед, принялся отдавать дальнейшие указания по встрече дорогого гостя.

По всем параметрам вечер в