Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

Решил – ехать, выручать.

– Сергеев, – позвал водителя, – быстро скручивай номера с машины.

Через десять минут ГАЗ-66 остановился перед крыльцом полиции. Тогда, когда я ночью приезжал сюда после аварии, то во всём здании было всего несколько полицейских. И сейчас, чисто психологически, тоже ожидал здесь опустение, но действительности была хуже. Не знаю, сколько по численности Канделярская полиция, но мне показалось, что здесь собрались все полицейские округа Пинар дель Рио. Блядь. И как тут крутиться? Но уезжать уже было поздно и под многочисленными любопытствующими взглядами, с суровым лицом, сурового командира, я направился во внутрь здания. А за мной с деловым шагом шёл Гурешидзе, всем своим видом изображающий исполнительного адъютанта, проинструктированный насмерть выполнять все мои приказы – тупые они или не тупые. Выполнять на хер и всё.

На входе шустро подскочил дежурный полицейский, но я его решительно отодвинул рукой в сторону и прошёл в знакомое помещение, в котором возбуждённо тусовалось около пяти полицейских. Никифоров и Карташёв, полностью выпотрошенные и без ремней, сидели понуро в углу, а всё их имущество, документы, вперемешку с деньгами, и товар неряшливыми кучами громоздились на большом столе и два полицейских трудились над их описью. Слава богу, здесь не было тех знакомых полицейских с аварии и тех, которые застали нас на покупке ананасов. Вторые, обиженные до глубины души, так просто не дали бы сработать.

Все оторвались от такого увлекательного дела и с любопытством уставились на советского офицера, в пятнистой форме. Я был в своей любимой камуфлированной форме под скалы, южно-африканского происхождения и своим покроем, галифе она очень смахивала на эсесовскую форму. И кепка с большим козырьком только подчёркивало это сходство. Карташёв и Никифоров радостно вскочили, понимая, что командир сейчас сделает всё, чтобы их отсюда вытащить. Правда, они ещё не знали каким неприятным способом это произойдёт. Но делать было нечего – действовать надо жёстко и ошеломляюще. На это и была ставка, да ещё на знание кубинских реалий жизни.

– Buenas tardes (Добрый день), – довольно громко и недовольно буркнул, обращаясь к полицейским и твёрдо, обличающее, ткнул пальцем в своих подчинённых, – Эти что ли?

– Si…, si…, – дружно и осуждающе закивали все полицейские, с любопытством ожидая моих дальнейших действий и ни капли не удивившись на такое быстрое появление русского.

– Простите парни, но по-другому не получится, – мысленно обратился я к сержантам и со зверским выражением направился в их сторону.

– Дынььььь….., – Карташёв получил приличный удар кулаком в челюсть и отлетел в угол.

– Хрясьььь….., – Никифоров послушно схватился за живот и согнулся пополам, немо хватая раскрытым ртом воздух, от удара в солнечное сплетении.

– Бамммм…, – дополнительный удар под жопу, придавший ускорение, и Никифоров тоже отлетел в угол к Карташёву.

Разъярённый на самого себя от таких неправедных действий по отношению к своим подчинённым, я повернулся к Гурешидзе и рявкнул команду: – Солдатттт…, всё со стола в сумку, – и решительно направился к остолбеневшим полицейским и, правильно вычленив среди них старшего, плотно схватил его за пуговицу.

– Слушай, ты… Я сейчас их заберу с собой и посажу их в тюрьму, – я вовремя отпустил пуговицу, а то бы её оторвал «с мясом» и сложил пальцы, импровизированно показав тюремную решётку, а потом стал засучивать рукава, плотоядно продолжая говорить, – а сейчас я их сначала у вас отрихтую «как бог черепаху»….

Не знаю, поняли они меня именно дословно или догадались по смыслу, но глядя с каким видом засучиваю рукава и снимаю часы с руки, одновременно завопили: – No…., no….

Они что-то ещё протестующее кричали, но мне уже было понятно – Они готовы отдать бойцов, только бы я их не бил здесь. В минуту Гурешидзе смёл всё со стола и чуть ли не ногой утрамбовал всё это в сумки. Я вытащил из машинки начатую опись и за шкирку поднял обоих сержантов, сильными пинками погнав их на выход. У дверей обернулся и, снова сложив пальцы решёткой, грозно рявкнул: – Сinco años…, – подразумевая пять лет тюрьмы за ченч.

Что уж там думали полицейские, я не знаю. Но отъехали мы от полиции беспрепятственно и, покрутившись немного по улицам, на другом конце города я остановил машину около небольшого питейного заведения.

– Вылезай и за мной, – и, не глядя, направился во внутрь полутёмного и прохладного помещения. Хлопнул рукой по столику, сел сам, а напротив меня сели угрюмые и обиженные Никифоров и Карташёв, последний рефлекторно стал потирать челюсть. Гурешидзе наоборот, сел и с любопытством стал осматриваться, не упуская нас из внимания, ожидая продолжения.

– Компаньеро, бутылку рома и чего-нибудь закусить. Да, ещё менты всем по бокалу, – сделал я заказ бармену и всё это чуть ли не мгновенно появилось перед нами.

Молча открыл бутылку и щедро налил всем: – Всё, парни, проехали… Давайте выпьем, за удачное освобождение.

Поднял свою посудину и задержал руку, взглядом подгоняя подчинённых. Те тоже взяли объёмистые рюмки, лишь Гурешидзе замелтешился, не понимая – ему брать или не брать рюмку. С Никифоровым и Карташёвым, как с пострадавшими, всё было понятно… А он…?

– Гурешидзе…, – подтолкнул окриком рядового и тот тоже взял рюмку.

Я выпил, под угрюмыми взглядами сержантов, а когда поставил рюмку на стол, Карташёв со злостью сказал: – А по другому нельзя что ли было нас выдернуть? А то по роже… Ведь так можно было и челюсть сломать. – И поставил не выпитую рюмку на стол, Никифоров тоже, с обидой в голосе, поддержал товарища: – Я, товарищ старший лейтенант, чуть лёгкие не выплюнул, когда вы мне под дых дали…. Да и жопа, до сих пор болит…, – а вот Гурешидзе поглядел на них и смачно выпил свою долю.

– Пейте…, пейте, балбесы. Я смотрю ты, Никифоров, неплохо на заднице сидишь. Не особо сильно я видать пинал…, – съязвил я, а потом помягчел тоном, – если бы по другому можно было бы – поступил бы по другому. Но надо было быстро действовать…. А у кубинцев не принято бить солдат. Да…, наказать, посадить. Но не бить. Вот на этом и сыграл. Зато мы сейчас сидим спокойненько в баре и пьём ром.

В принципе, на этом объяснение обида и закончилась и через пять минут они уже сами смеялись над своим приключением, тем более что товар и приличную сумму наченченных денег, мы с полиции забрали.

Через несколько дней начиналась череда учений и к нашему лагерю